Один принимает у себя другого и думает: «С каким бы я наслаждением вышвырнул тебя, курицына сына, за окно, кабы...», а другой сидит и тоже думает: «С каким бы я наслаждением плюнул тебе, гнусному пыжику, в лицо, кабы...» Представьте себе, что этого «кабы» не существует — какой обмен мыслей вдруг произошел бы между собеседниками!
Американец думает на ходу, немец — стоя, англичанин — сидя, а русский — потом. Сначала делает, а потом думает, как бы расхлебать то, что наделал...
Все притворялись, что у них есть нечто в кармане, и ни один даже не пытался притвориться, что у него есть нечто в голове. По-видимому, это последнее обстоятельство для них самих составляло дело решенное, потому что смотреть на мир такими осовелыми глазами, какими смотрели они, могут только люди или совершенно эмансипированные от давления мысли, или люди совсем наглые… Мне показалось, что я опять в нашем рязанско-курско-тамбовско-воронежско-саратовском клубе, окруженный сеятелями, деятелями и всех сортов шлющимися и не помнящими родства людьми...
Если бы только его величество хотел чего-нибудь попроще. Философский камень. Эликсир молодости. Сундук с золотыми монетами — ну, как в сказках… Такой сундук я бы уж как-нибудь сыскал, и эликсир, и всё прочее. Но откуда взять наследника?
Я ведь как Винни-Пух, у меня тоже в голове опилки и иногда у меня что-то туда приходит в эту самую голову, но когда эта мысль появляется на свет божий, она оказывается обычно не такой хорошей, как казалась.
Знаешь ли, иногда под гнётом размышлений мысли опускаются настолько низко, настолько становятся абсурдными, что хочется сказать: баста, разум, пора остановить своё падение.
Ну ладно, ну ладно. Ты сможешь, ты сможешь. А! Что бы сделал Вин Дизель? Без сожалений, без страха. Без сожалений, без страха. Без сожалений, без страха! Нет! О! Я сожалею и мне страшно!
Cлайд с цитатой