И учти, что первейший долг порядочного следователя — подозревать именно тех, кто кажется честным.
Не хватало духу преследовать слабости грешников, коль скоро у них те же слабости, что у святых.
И учти, что первейший долг порядочного следователя — подозревать именно тех, кто кажется честным.
Не хватало духу преследовать слабости грешников, коль скоро у них те же слабости, что у святых.
Предполагается, что можно удержать душу от греха при помощи страха и что страх сильнее тяги к протесту.
Должно быть, обязанность всякого, кто любит людей, — учить смеяться над истиной, учить смеяться саму истину, так как единственная твёрдая истина — что надо освобождаться от нездоровой страсти к истине.
Одна вещь на свете возбуждает животных сильнее, чем наслаждение. И это боль. Под пыткой ты как бы во власти одуревающих трав. Все, о чем ты слышал и читал, оживает в памяти, и ты будто переносишься душой — если не в рай, то в ад. Под пыткой ты скажешь не только все, чего хочет следователь, но еще и все, что, по-твоему, могло бы доставить ему удовольствие.
Никто и никогда не понуждает знать. Знать просто следует, вот и всё. Даже если рискуешь понять неправильно.
Поздно, — сказал Вильгельм. — А когда времени не хватает, хуже всего — потерять спокойствие. Мы должны вести себя так, будто в запасе вечность.
Если из ста обстоятельств дела девяносто девять однозначно указывают на подозреваемого, но сотое является поступком, которого этот человек совершить не мог, вся цепь подозрений рушиться.
Логика может дать огромную пользу лишь при одном условии: во время прибегать к ней и вовремя из неё выбегать.
Что такое любовь? На всем свете ни человек, ни дьявол, ни какая-нибудь иная вещь не внушает мне столько подозрений, сколько любовь, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не занимает, так не сковывает сердце, как любовь. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего любовь, — эта душа беззащитна и нет ей никакого спасения.