Ну не может, не может барышня с таким шикарным голосом быть такой бессердечной.
— Илья, а как тебе Бетховен?
— А-а... ну, хороший фильм про собаку!
Ну не может, не может барышня с таким шикарным голосом быть такой бессердечной.
— Прекрасно выглядишь.
— Ладно, хватит.
— Ну слушай! Это же Рождество! Почему мы не можем быть друзьями?
— А когда мы были друзьями?
— Сейчас и начнём. Мы можем стать больше, чем друзьями.
— У тебя получится... Ты умеешь... Это делать... Ты лучше меня... Ну, ты понимаешь... Умеешь уговаривать.
— Сильно сказано.
— Ну, и как я должен изображать твоего парня? Брутальный, необузданный мачо, источающий обезоруживающие флюиды, или скромный романтик с букетом полевых цветов, завернутыми в бумажку с написанными стихами?
— Воронцов, я хочу, чтобы ты изображал парня, который хоть раз встречался с девушкой, а не смотрел про это кино.
— Вы, что, идёте в кино без меня?! Друзья ещё называются!
— Женя, я открою тебе страшную тайну: мы не друзья, мы — сёстры!
— У тебя уже были подозрения, что у вас крыса, ты слишком хороший коп, чтобы прохлопать это.
— Комплимент — высшая степень отчаяния.
Однажды мне сказали, что я хорошо играю в плохих позициях. Это был самый честный и самый ценный комплимент, которого я удостаивался.
— Сергей Алексеевич, посмотрите, на кого вы похожи. Мятый, не бреетесь.
— От меня жена ушла!
— Можно подумать, это она вас брила.
Господи, почему я не родилась мальчиком! Открыла шкаф, что оттуда выпало — в том и пошла!