Если вы не излучаете свет — вы обречены двигаться во мраке.
Если я гореть не буду,
Если ты гореть не будешь,
Если мы гореть не будем,
Кто тогда рассеет мрак?
(Так кто же здесь рассеет тьму?)
Если вы не излучаете свет — вы обречены двигаться во мраке.
Если я гореть не буду,
Если ты гореть не будешь,
Если мы гореть не будем,
Кто тогда рассеет мрак?
(Так кто же здесь рассеет тьму?)
Жизнь человека подобна шоссе, которое проходит по тоннелю в горах – оно бесконечное число раз пронизывает мрак и вырывается на свет.
Так мрак тонет во мраке: черное поглощается черным, чернотой, не имеющей ничего общего с миром дня и ночи, где чувствуешь себя в безопасности. Мрак не огражден от яркого света — свет для него просто не существует. В этом мраке пропадает само представление о свете.
— Я думаю, все потому, что мраку нельзя служить наполовину. Мрак сам же и наказывает своих слуг, отнимая, с кровью вырывая у них самое дорогое. Возьми любого из нас. Все мы или несчастны, без эйдоса, с зияющей раной в груди, которая никогда не зарастет, или надутые самовлюбленные болваны (завтра ты, Мефодий, их увидишь), или вообще натуральные уроды, как Лигул. Убежденных же сторонников мрака реально мало, хотя есть, конечно...
— А зачем же тогда служат остальные? — удивился Мефодий.
— Ну, милый мой, ты и скажешь тоже!.. Попасть на сторону мрака очень просто: всего один раз неосторожно оступился на склоне и... бесконечно скатываешься вниз. Хотя порой весело скатываешься, со вкусом, с этим не поспоришь...
Только тот, кому сквозь кромешную тьму довелось пройти — способен искренне восхищаться и радоваться тусклому огоньку свечи.