Звери — это тебе не люди, с ними можно договориться.
Между свиньями и людьми ныне нет и не может быть коренных противоречий. У них одни и те же заботы и трудности, одни и те же проблемы, в частности, касающиеся работы.
Звери — это тебе не люди, с ними можно договориться.
Между свиньями и людьми ныне нет и не может быть коренных противоречий. У них одни и те же заботы и трудности, одни и те же проблемы, в частности, касающиеся работы.
Я вообще животных люблю. Кто-то кошек там любит, то ли собак, а я всех люблю без разбора. Людей только не люблю. Надоели, сука. Носятся и бегают, агреccивные какие-то.
– Счастливы животные – они не рискуют попасть в ад.
– Они и без того в аду, – возразила Джозиана.
— Неужели мир населен только тиграми и крокодилами?
— Да, но только двуногие тигры и крокодилы куда опаснее всех других.
— А может, он сам не захотел, чтобы его узнали?
— Не говори так! — вскрикнула Малинка, от возмущения забыв страх перед Белым Князем. — Он не может не хотеть! Чтоб человек назад к людям не хотел! Быть такого не может!
— Отчего же не может? — Князь Волков вдруг совсем по-человечески склонил голову к плечу и лукаво посмотрел на Малинку. — Трудно быть человеком — уж я-то знаю! Волком быть легче. Быстрые ноги догонят любую добычу, острые зубы разорвут ее. Когда волк сыт — он счастлив. А человеку нужно для счастья много больше.
В двух вещах я завидую животным: они не знают, что грозит злому, и не ведают, что о них говорят.
Каждый является каким-то видом или индивидуумом, главное вовремя сообразить и не ошибиться, кто ты есть. И жить по законам той разновидности зверя, который ты есть.
— А ты, я вижу, не смеешься?
— Нет.
— Да ты посмотри, посмотри на экран! Разве не забавно? Видишь, как он полетел? Смотри, как он плюхнулся! Разве не смешно?
— Нет.
— Над упавшими смеются с тех пор, как стоит свет! А ты что же?
— Да ведь он ударился, ему больно!
— Весь принцип смешного как раз и состоит в падении, а ты от этого плачешь.
— А! О... (ужасается)
— Об этом говорил даже Чаплин. Лежит банановая кожура, подходит человек — и трах, он упал, поскользнувшись на кожуре. В зале смех. Это же как дважды два, а ты не смеешься.
— Нет.
— Ну, я тебе не нравлюсь, тебе не нравятся комические трюки, но ведь что-то тебе должно нравиться?
— (плача) Нееет!
— Спокойной ночи, это ужасно!
— Ужасно! (продолжает плакать)
Многим не нравится думать, что человек произошёл от обезьяны. Обычно по религиозным причинам. Знаете, разговариваешь с человеком, а он говорит, что знает, что он произошёл от Иисуса, а не от обезьяны. Бывали у вас такие собеседники? Которые знают? «Мужик, я знаю, что произошёл от Иисуса, а не от обезьяны». Майк, тебе ведь лет тридцать? Откуда ты столько знаешь? Люди ломают голову над этим вопросом тысячи лет, а у тебя уже всё схвачено. Я не знаю, от кого произошёл я — от Иисуса или от обезьяны, потому что я тупее пня и прежде не исследовал эту тему. Учёные, в частности, расшифровали геном человека. Что бы это ни значило. Они обнаружили, что человек — на 96% шимпанзе. Это дофига обезьяны. Есть ли вообще смысл продолжать спор? Мы обезьяны. Но это вовсе не значит, что бога нет. Вот, где у всех начинают мозги лезть набикрень. Это вовсе не значит, что у кого-то готов ответ или что ты неправ. Я лишь говорю, что может быть, бог сотворил обезьяну, которой не нравится считать себя обезьяной и которая часто врёт?