За окном, вверх по ветке березы, идет воробей. Натурально идет, а не скачет. Осторожно и медленно. Какой-то гибрид воробья и кошки. Кошкобей или ворошка. Впрочем, пол его мне не разглядеть. Может он котобей. Вот она — ужасная московская экология. Мутанты везде и всюду. Скоро такие котобеи будут залезать в форточки и выносить материальные ценности.
В Москве зима длится вечность, а прошедшие осень и зима измерялись даже не по-московски, а по-северному.
Животные меня не любят, и это доказывает, что они гораздо умнее, чем мы думаем. Они, похоже, чувствуют, что я собой представляю, и выражают свое неодобрение. Порой это делается в демонстративной форме.
— А это что за невиданное чудовище?
— Это не чудовище, это Коза...
— Это из которой сыр?
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать!
— Когда мне было три года, я уже знала, что такое коза!
Мы, зоологи, обычно говорим: самый опасный зверь в зоопарке — Человек. В общем, это значит, что наш вид, превратившись в ненасытного хищника, глядит на мир, как на добычу.
Москва – прекрасный ценитель пороков: она или возбуждает их до предела или уничтожает до праха.
Страдания бессловесных существ — бесспорно, одно из самых горестных зрелищ на свете.
Люди заполняют квартиры новостроек, как цифры — поля экселя.
Каждый по своей формуле: кого-то умножат, кого-то поделят...
Опухоли новых районов пол-области уже съели.
Через полвека все россияне достигнут заветной цели:
Каждый сибиряк будет по факту прописан в столице,
Замоскворецкая линия уткнётся в финскую границу,
А новую конечную Сокольнической выкопают на Камчатке,
И карта метро станет листом площадью один гектар в распечатке.
Нужно помнить общаясь с протестантами: они любят животных, но людей терпеть не могут.
Cлайд с цитатой