— Тебе не нравится?
— Как раз наоборот. Вы обворожительны.
— Фу, Алекс, что за слова? Ты же всё-таки рок-музыкант! Тёлки, у вас отличные задницы в этом шмотье.
— Тебе не нравится?
— Как раз наоборот. Вы обворожительны.
— Фу, Алекс, что за слова? Ты же всё-таки рок-музыкант! Тёлки, у вас отличные задницы в этом шмотье.
Внутри меня раздается непонятная боль. Боль прошлого. Такая боль возникает именно тогда, когда очень хочется что-то вернуть, но время оказывается намного сильнее нас и оно нам неподвластно.
— Ох.. ух ты!
— Уберите руки... с моей этой...
— Нет у вас там никакой этой!
— Что-то сомнительный комплимент был..
— А мне здесь нравится, только люди тут какие-то странные.
— Сказала девушка с голубыми волосами.
Я обожаю наблюдать вот эти пары — мама и её подросток. Это всегда карнавал неловкости и подавленная подростковая агрессия. Мы же именно поэтому никогда не любили с родителями ходить за покупками, потому что, вспомните: мы шли на рынок с желанием купить себе крутую косуху с балахоном, а тебе покупали качественный белорусский пуховик, который, самое главное, попу прикрывает и твои перспективы с девушками на ближайшие десять лет, потому что брали на вырост, а ты так и не вырос.
— Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто долларов?
— Увы! Но благодарю за комплимент!
Мне 30 и все мои шутки про 30-летних. Оказывается, у меня ничего нет для двадцатилетних. Мы на разных языках говорим. Вы достали, двадцатилетние, придумывать новые слова! Недавно захожу в магазин и там происходит следующее:
— Почём свитер?
— Это свитшот!
— Будь здоров! Почём свитер?
— Это свитшот!
— Это свитер, под него футболку надеваешь и не видно! Кстати, почём футболка?
— Это лонгслив!
Для меня лонгслив — это когда ты сходил в туалет, нажал кнопку, спустил, потом подождал, пока бачок заполнился и опять спустил. Вот это лонгслив!
Ненавижу свою жизнь, каждый, кто в ней появляется, оказывается предателем. Проще стать изгоем или вообще не жить.