Асано Ацуко. Шестая Зона

Если Сион умрет, что-то сильно изменится.

Он не хотел, чтобы Сион умирал. Он будет страдать. Не Сион, но он сам — Нэдзуми — будет страдать. Он снова переживет эти муки и будет заживо гореть в адском пламени.

«Вы, наверное, шутите. Мне этого уже хватило».

Он не хотел его терять. Он не хотел испытывать угрызения совести того, кто остался жив.

«Стоп. Я не хочу его терять? Я буду страдать?»

Вот до чего он дошел. Ему захотелось свернуться калачиком на земле.

Он спас Сиона, чтобы вернуть ему долг. Вот как оно было. Он не хотел к нему привязываться. Он никогда не хотел ни к кому привязываться. Он развивал только такие отношения, которые легко можно было оборвать.

«Никогда не открывай никому свое сердце. Верь только себе».

— Я... не хочу его терять...

0.00

Другие цитаты по теме

— Я не смогу жить без тебя.

Его приторно-сладкое, но искреннее признание продолжалось всего лишь миг, но в это время все эмоции исчезли из глаз Сиона. Это не были глаза человека, изливавшего душу, признаваясь в любви. Этот взгляд принадлежал тому, кто совершил точный и смертельный удар, и теперь ковырял ножом в ране.

«Это только я был не в курсе?»

Он понятия не имел о истинной сущности Сиона.

Нэдзуми спас ему жизнь, его собственную жизнь тоже спасли, они жили и проводили свои дни вместе. Связь между ними была крепче, доверительнее, чем с кем бы то ни было. Он избегал этих отношений и опасался их, но не мог их окончательно разорвать; где-то глубоко в сердце он жаждал их и, наверное, превратил в своего рода убежище для себя.

— Я боюсь потерять тебя больше, чем кого бы то ни было.

Слова Сиона отражали и его собственные чувства. Ему не хотелось в этом признаваться, но то была правда. И все-таки, впервые после их встречи он просчитался насчет Сиона.

Нэдзуми снова стиснул зубы.

«Сион, кто ты?»

— Ты что, в меня не веришь?

— Если дело в твоей способности запоминать, то искренне верю.

— То есть ты сомневаешься в моей человечности.

— Я всегда считал, что жить в гармонии мы никогда не сможем. Сколько бы мы ни жили вместе, сколько всего ни пережили бы вместе, я так и закончу свою жизнь, не поняв тебя. Сион, скажу тебе правду. Иногда... я ощущаю к тебе такую ненависть, что хочу убить тебя.

Еда важна. Иногда в состряпанном старым пекарем каравае куда больше смысла, чем в бесконечной истине, открытой уважаемым философом. Такова природа жизни.

— Ты проиграл, Нэдзуми.

— Что?

— Ты нашел для себя что-то, что надо защищать — ты проиграл. Таковы местные правила. Ты сам это знаешь лучше кого-либо.

— Иногда — время от времени — мне кажется, я могу ухватить тебя за хвост. Ухватить кусок твоей настоящей человеческой сущности.

— И иногда ты хочешь меня убить.

— Нет, не в этом дело. Я не хочу тебя убить — скорее... я боюсь.

— Боишься? Ты о чем?

Нэдзуми погрузился в молчание. Его губы слегка шевельнулись.

«Монстр».

Не плачь за других. Не дерись за других. Плачь и дерись только за себя самого.

Не используй слова, чтобы оправдать свою вину. Относись к ним с большим уважением.

— Даже не думай желать узнать больше о чужом человеке... Чем больше узнаешь, тем сильнее привяжешься. И мы уже не сможем быть чужими. Для тебя это станет проблемой.

— Для меня? Почему?

— Когда мы станем врагами, ты не сможешь меня убить.

Сион, не относись к смерти так легко. Будешь её недооценивать — она придет и вцепится в твой зад.

— Хочешь сказать, у меня нет права беспокоиться о тебе?

— Беспокоиться обо мне и ничего мне не говорить — это разные вещи. Я не хочу, чтобы ты меня опекал. Я не хочу легко шагать по жизни под твоей защитой. Я хочу быть с тобой наравне.