Мария Сергеевна Петровых

Средь многих земных чудес

Есть и такое —

Листья кружат на ветру,

Преображается лес,

Нет в нем покоя.

Это не страшно, это не навсегда,

Настанет покой снежный,

А там, глядишь, и весне подойдет чреда

В срок неизбежный.

У нас похуже, но мы молчим.

Ты, лес, посочувствуй.

Весна — это юность,

а старость — не множество зим,

Минует одна, и место пусто.

Сомкнется воздух на месте том,

Где мы стоим, где мы идем.

Но и это не страшно, коль ты пособишь

И в нашу подземную тишь

Врастет деревцо корнями живыми.

Пожалей нас во имя

Пожизненной верности нашей

Ветвям, и листве, и хвое,

Оставь нам дыханье твое живое,—

Пусть растет деревцо

Все ветвистей, все краше!..

0.00

Другие цитаты по теме

Ствол лесорубы валят за стволом.

Так осенью заметней гнезда птичьи -

Нам негде спрятаться: своим трудом

Мы дали лесу новое обличье…

Конец работе — день наш завершен,

И мы считаем кольца, те, что за год

Наращивает ствол — пьяны смолой;

А серебро сосновой терпкой кроны

Разметанное — хрупко под ногой...

Сегодня снова снежные метели,

А солнце заблудилось среди туч.

Унылый день вплетается в неделю,

И снегом падает с небесных круч.

Но вот пришла весна, исчезли лужи,

Печаль и чьи-то слезы вместе с ними.

Осознавать, что ты кому-то нужен...

И небо снова стало ярко синим!

Прольется из мгновений дождь,

Над жизнью, бренно-безмятежной.

В тех каплях миг, которого так ждешь,

И счастье расцветет подснежник.

Оглянусь — окаменею.

Жизнь осталась позади.

Ночь длиннее, день темнее.

То ли будет, погоди.

У других — пути-дороги,

У других — плоды труда,

У меня — пустые строки,

Горечь тайного стыда.

Вот уж правда: что посеешь...

Поговорочка под стать.

Наверстай-ка что сумеешь,

Что успеешь наверстать!

Может быть, перед могилой

Узнаём в последний миг

Всё, что будет, всё, что было...

О, немой предсмертный крик!

Ни пощады, ни отсрочки

От беззвучной темноты...

Так не ставь последней точки

И не подводи черты.

— Как много жизни у нас в руках... Каждое из этих зерен могло стать деревом, каждое дерево могло принести потом сотни других плодов, а из плодов могли вырасти сотни деревьев. И так бесконечно. Только представьте, — если б каждое зернышко нашего граната проросло, на земле не осталось бы ничего, кроме гранатовых деревьев.

Взгляни — два дерева растут

Из корня одного.

Судьба ль, случайность ли, но тут

И без родства — родство.

Когда зимой шумит метель,

Когда мороз суров,—

Березу охраняет ель

От гибельных ветров.

А в зной, когда трава горит

И хвое впору тлеть,—

Береза тенью одарит,

Поможет уцелеть.

Некровные растут не врозь,

Их близость — навсегда.

А у людей — все вкривь да вкось,

И горько от стыда.

От бальзамических запахов лесных цветов, трав, хвои и коры исчезает усталость. Великая сила жизни видна во всем: в колебании вершин, в пересвисте птиц, в мягком освещении.

А уж насколько я люблю солнце ранней весной — нет подходящих слов ни в одном из человеческих языков, чтобы описать мою страсть к этому светилу.

Ветер тропинкой лесной пробежал,

Почки дыханьем своим пробуждая,

Снежные комья с деревьев сметая,

К озеру вышел и тут заплясал.

Зимний лес – гулкое, как выстрелы, карканье ворон, снег с еловой ветки, упавший за шиворот, следы, в которых не видно дна, пар от мокрых рукавиц и параллельные, то и дело пересекающиеся кривые лыжных следов; весенний лес – запах черной, еще мерзлой, земли, текущий во все стороны, захлебывающийся талой водой, ручей, тонкая белая полоска синей от холода кожи между свитером и джинсами, а на ней крупные пупырышки, которые только губами и можно растопить; летний лес – горячие капли золотистой смолы на медной коре, волосы, пахнущие шашлычным дымом, белый, в ромашках, сарафан, испачканный красным сухим вином и щекочущая сосновая иголка, которую никак не достать, если не расстегнуть две тысячи мелких, как божьи коровки, пуговиц, стремительно расползающихся под пальцами по спине и груди.