Эрих Мария Ремарк. Три товарища

Другие цитаты по теме

— Всегда кто-нибудь умирает первым. Так всегда бывает в жизни. Но нам еще до этого далеко.

— Нужно, чтобы умирали только одинокие. Или когда ненавидят друг друга. Но не тогда, когда любят.

— Если бы мы с тобой создавали этот мир, он выглядел бы лучше, не правда ли?

— Жизнь так плохо устроена, что она не может на этом закончиться...

Она умерла в последний час ночи, до рассвета. Она умирала тяжко и мучительно, и никто не мог ей помочь. Крепко держа меня за руку, она уже не знала, что я с ней.

Потом кто-то сказал:

— Она мертва.

— Нет, — возразил я. — Она еще не мертва. Она ещё крепко держит меня за руку.

Свет. Невыносимо яркий свет. И люди. И врач. Я медленно разжал пальцы. Её рука упала. И кровь. И её лицо, искажённое удушьем. Полные муки, остекленевшие глаза. Шелковистые каштановые волосы.

— Пат, — сказал я. — Пат.

И впервые она мне не ответила.

Ненавидящими глазами я смотрел в небо, в это серое бесконечное небо сумасшедшего Бога, который придумал жизнь и смерть, чтобы развлекаться.

Мы стояли у окна, туман льнул к стеклам, густел около них, и я почувствовал: там, за туманом, притаилось мое прошлое, молчаливое и невидимое... Дни ужаса и холодной испарины, пустота, грязь, клочья замученного бытия, беспомощность, расточительная трата сил, бесцельно уходящая жизнь — но здесь, в тени передо мной, ошеломляюще близко, ее тихое дыхание, ее непостижимое присутствие и тепло, ее ясная жизнь, — я должен был это удержать, завоевать...

Но что за проклятый ужас! Миллионы людей здоровы! Почему же она больна?

Творческое начало всегда прячется под неказистой оболочкой.

Если человек чего-то стоит, значит, он уже как бы памятник самому себе.

Деньги, правда, не приносят счастья, но действуют чрезвычайно успокаивающе.

Насчёт лени ещё далеко не всё ясно. Она — начало всякого счастья и конец всяческой философии.

Я любил смотреть, как Пат одевается. Никогда еще я не чувствовал с такой силой вечную, непостижимую тайну женщины, как в минуты, когда она тихо двигалась перед зеркалом, задумчиво гляделась в него, полностью растворялась в себе, уходя в подсознательное, необъяснимое самоощущение своего пола. Я не представлял себе, чтобы женщина могла одеваться болтая и смеясь; а если она это делала, значит, ей недоставало таинственности и неизъяснимого очарования вечно ускользающей прелести.