В моей голове не укладывалось, как можно было дать кому-то жизнь, любить этого ребенка, заботиться о нем, а когда ему исполнилось шестнадцать лет, заявить, будто ты ужасно утомлен, а потом сменить замки, чтобы не пускать его в дом. Ведь шестнадцать лет — это детский возраст, так?
Еще не успев обзавестись собственными детьми, я уже узнала несколько важных вещей о том, каково это – быть родителем. Что бы ты ни сделал, ты все равно будешь не прав. Если ты будешь жестоким, или авторитарным, или небрежным, то непременно ранишь неокрепшую душу своего подопечного. Если ты будешь любящим, внимательным и станешь хвалить своего подопечного даже за самые незначительные достижения – скажем, если ему удалось утром не проспать или воздержаться от курения в течение дня, – это все равно выйдет тебе боком. Я выяснила, что если ты являешься родителем de facto, то все вышесказанное остается в силе, но при этом у тебя нет тех властных полномочий, которыми ты, по идее, должен быть наделен, поскольку кормишь и обслуживаешь своего подопечного.
... так важно, чтобы нашелся человек, способный сказать совсем простые слова: Нет. Это не твоя вина. Ты действительно ни в чем не виновата.
Миллионы людей вокруг меня живут своей жизнью: едят, ссорятся и так далее. Миллионы жизней, протекающих отдельно от моей. Странный непрочный мир.
Иногда мне казалось, что нас всех затянула пучина горя, но мы отказываемся признаваться остальным, что идем на дно.
Похоже, я совершила классическую ошибку большинства женщин, которые полностью игнорируют то, что мужчина говорит и делает, а прислушиваются исключительно к зову своего сердца, коварно нашептывающему: «Со мной всё будет по-другому».
– Мама, ты же не собираешься разводиться, да? – судорожно сглотнула я.
Она сразу открыла глаза:
– Разводиться?! Луиза, я добрая католичка. А католички не разводятся. Они просто заставляют своих мужей страдать до скончания века.
Cлайд с цитатой