Дело в том, что ничто не уродует так легко, как жадность. Скупость — сродни кожной болезни. Поскольку от нее не умирают, она вызывает не сочувствие, а брезгливость. Будучи не вполне полноценным пороком, она не рассчитана и на прощение — только на насмешку.
Радищев — не писатель, он — родоначальник и основоположник. С него начинается длинная цепочка российского диссидентства. Радищев родил декабристов, декабристы — Герцена, тот разбудил Ленина, Ленин — Сталина, Сталин — Хрущева, от которого произошёл академик Сахаров.
Понятко звонко рассмеялся.
— Чтобы Волк поделился добычей? — воскликнул он. — Скорее мой гнедой жеребенка принесет!
— Ну, зачем тебе это надо? Ну, скажи мне, я хочу знать! Ну, скажи, зачем тебе это надо?! Ну принесёшь... ну принесёшь ты это золото. Ну и что? Ну они же тебя за это же золото и расстреляют, понимаешь? Расстреляют! Вон! Вон же граница! Уходи, не будь же ты кретином! Это надо одному, а не всем. Понимаешь? Одному! Уходи! Такое бывает только... только раз в жизни. Только раз, ты пойми, раз! Господи... Господи, ну почему ты помогаешь этому кретину, а не мне?
— Потому что ты жадный. А даже Бог велел делиться.
Свобода любви заложила основы российской морали. Естественно, речь идет не о свободе половых отношений: Лопухов и Вера Павловна несколько лет живут в браке, но без интимной близости. Речь идет о свободе выбора душ, о близости интеллектуальной и духовной. Поколения русских людей повторяют заповедь Чернышевского: «Умри, но не давай поцелуя без любви!» Но кто же произносит в романе эту краеугольную сентенцию кодекса чести? Проститутка. Француженка-содержанка Жюли.
Совершай добро по отношению к семье и не забывай его совершать по отношению к другим, не то потерпишь убыток в этом мире и лишишься награды в вечном мире. Будь экономным и не будь расточительным. Не будь в имуществе скупым, но и не будь разбазаривающим его.
У скряги прочные запоры,
У скряги темное окно,
У скряги вечные запоры —
Он жаден даже на говно.
Судить о крепостном праве по Радищеву, — наверное, то же самое, что оценивать античное рабство по «Спартаку».
При этом Радищев тоже пытался быть смешным и легкомысленным , но его душил обличительский и реформаторский пафос. Он хотел одновременно писать тонкую, изящную, остроумную прозу и приносить пользу отечеству, бичуя пороки и воспевая добродетели. За смешение жанров Радищеву дали десять лет.
Cлайд с цитатой