Любопытство — порок. Он рождает чувство вины, а потом болтливость.
Никому не дано измерить силу любви. Той, что облегчит любые тяготы и невзгоды. Той, ради которой пойдешь на любые жертвы. Той, что толкает приличных людей на страшные преступления и превращает простых обывателей в искателей скрытых истин. Даже с нашим уходом любовь будет жить и о нас будут помнить. Мы все ищем любви, даже если найдя ее, горько об этом жалеем…
Я много думала и поняла как же трудно найти любовь... И если так случилось — надо плевать на то, что думают о вас окружающие. Ты ни за что не должна сама отпускать свое счастье.
— Ох, это символы. Проверка своего страха перед неведомым. Начинается с простой жадности, потом переходит в грабеж могил. И все дальше… как обряд самоотрешения.
— Ну похоже на правду.
— Ты так считаешь? Но это же неправильно. Ты ведь понимаешь это.
— Но это у нас в крови, соня. Любопытство. Поиск приключений на свою задницу. Вызов всему, что тебя окружает.
— А как же уважение? Где хорошие манеры?
— Соня, людям плевать на такие доводы, разве не ясно? По крайней мере, так обстоят дела с обычными людьми. Все, что мы делаем, быстро забывается. Такова человеческая природа.
... В вашей стране [Японии] есть всё. Твои соотечественники так любознательны, что чем бы человек ни заинтересовался, он всегда найдет, с кем разделить свою страсть.
— Не надо меня жалеть!
— Ну почему же все так говорят? Жалость — это прекрасно. Люди хотят понять, что происходит с человеком, сопереживают, поэтому и жалеют.
Когда ты видишь то, что другие видеть не могут, твое любопытство может взять верх над тобой, и ты захочешь увидеть то, что кроется за гранью нашего мира.
Полночь — время грез.
— Нравится? Муж подарил... Это серьги его первой жены, она умерла.
— Тебе не кажется это странным?
— Нисколько... Вот ожерелье его второй жены... Она вон там сидит... Вот это странно...
Камфорное дерево не растет в гуще других деревьев, словно бы сторонится их в надменной отчужденности. При этой мысли становится жутко, в душе родится чувство неприязни. Но ведь говорят о камфорном дереве и другое. Тысячами ветвей разбегается его густая крона, словно беспокойные мысли влюбленного. Любопытно узнать, кто первый подсчитал число ветвей и придумал это сравнение.
Если бы британские врачи не задались вопросом: «Что такое плесень?», то у нас не было бы пенициллина.
Cлайд с цитатой