Реальность утекает меж ее пальцев, словно песок в часах, и время — не на ее стороне.
После полуночи время идёт иначе.
Реальность утекает меж ее пальцев, словно песок в часах, и время — не на ее стороне.
В молодости я часто думал, что, если постараюсь, смогу стать кем-то еще. Но, словно яхта с погнутым килем, всегда возвращался туда же, откуда хотел уплыть: к себе настоящему. Тургенев назвал бы это разочарованием. Достоевский — адом. Сомерсет Моэм — реальностью.
Наша память – ужасно странная штука. Такой огромный шкаф с ящиками, забитый чем попало. Лишние знания, бесполезная информация, бредовые мысли забивают этот шкаф сверху донизу. А чего-то действительно важного не раскопать, хоть тресни…
Человек вообще начал разгуливать в темноте совсем недавно. Всего полсотни тысяч лет назад. А до этого, как только садилось солнце, все забирались в пещеры и носа не высовывали. В принципе наши биологические часы до сих пор настроены так, чтобы в самое опасное время мы спали.
У каждой женщины обязательно имеется некий красивый шкафчик (шкатулка, ящичек), под самую крышку набитый Хламом Неизвестного Назначения.
— я и в подмётки ей не гожусь. Рост маленький, грудь никакая, рот в пол-лица, волосы торчат...
— Вообще-то, — смеётся Каору, — у людей все эти штуки называются «изюминками».
— ... Здорово, когда люди так могут.
— Когда стараются?
— Когда могут заставить себя постараться.
У реальности как бы несколько слоев. Все зависит от того, в какой реальности ты и в какой — я.
Именно ревность... — самая безысходная тюрьма на свете. Ибо в эту тюрьму узник заключает себя сам. Никто не загоняет его туда. Он сам входит в свою камеру-одиночку, сам запирается, а ключ выкидывает через прутья решетки.