Книжечку написать — это, братец, не карман в трамвае вырезать, иной раз перед её выходом завещание писать приходится...
Э... жена всегда старая, даже когда молодая!
Книжечку написать — это, братец, не карман в трамвае вырезать, иной раз перед её выходом завещание писать приходится...
... никому в жизни и истории не следует полагаться на чрезмерное свое обаяние… тут-то и рвется ниточка порой!
Оба напрасно искали друг в друге того вечного счастья, какое заключено в самой тщетности всяких поисков.
... человеческая душа довольно странный механизм. В отличие от швейной машинки, она не выносит, например, когда в нее вводят отвертку. Она не терпит всякой химии в предохранительных от зла таблетках, ей требуется натуральный продукт. Другими словами, она желает самолично созерцать все, из чего составлено бытие, то есть вечность, борьбу света с тьмой, начала и концы, а также все прочее, в чем требуется строгий, однажды в жизни выбор и раздумье, то есть — собственными, широко отверстыми очами, а не в передаче оперативных творцов литераторского цеха.
Бывает любовь к родине, к ребенку, к пиву с воблой, даже к возможности причинять ближним зло — всякий раз разная… не правда ли? Одна бывает как благословенье, другая как удавка, одна из восхищенья или жадности, другая божественная или скотская… Конечно, встречается и еще одна: слепая, злей болезни и хмельней зеленого вина, горькая любовь за доставляемое страданье.
Посвящается Робу, который дал мне самый сильный стимул, какой может дать младший брат, — напечатался первым.
Если вы хотите по-настоящему причинить боль своим родителям и у вас не хватает духу стать гомосексуалистом, вы можете заняться литературой или искусством. Я не шучу. Искусство — не способ зарабатывать на жизнь. Но это очень человечный способ делать жизнь более переносимой. Когда вы занимаетесь искусством — не важно, хорошо получается или плохо, — душа ваша растёт. Пойте в ванной. Включайте радио и танцуйте. Рассказывайте истории. Пишите друг другу стихи, пусть даже и паршивые.
— А людей не за то, что они сделали, надо любить, не за чудо, не за силу их…
— А за слабости? — усмехнулся Векшин.
— Нет… а за то, чего, несмотря на загубленные усилия, так и не удалось им свершить в жизни!