Он шагнул к ней, она к нему. Два часа для прощания — так много и так мало. Таня долго потом помнила Ванькины поцелуи, а он — солоноватый вкус её слез.
Когда человеку по-настоящему тяжело, он не плачет и голос его звучит почти спокойно. Боль уходит вглубь. Истерика и слёзы – спутники скорее слабой или показной боли, чем истинной.
Если капля никотина убивает лошадь, то совместное проживание может убить даже мамонта.
То есть любовь мы хотим всё-таки волшебную, но чтоб она была настоящей... и страстно, и на халяву! Как бы ни за что, но одновременно и за что-то, чтоб совесть не зажрала! навек, но пока самому не надоест.
Всё было как будто бы отлично. Однако между «отлично» и «как будто бы отлично» семь суток езды на поезде.
Люди — канатоходцы. Они идут по канату и каждый миг грозят сорваться. Канат — их внутренний стержень. И когда они срываются, полет бывает не всегда кратким, но всегда болезненным.
Деньги — это самая тоскливая и одновременно самая вечная игра. В сущности, это прямая кишка человечества, в которую что ни кинь, все ей мало.
Любовь к чтению сближала Ирку с Матвеем. Правда имелось существенное отличие. Ирка, как идеалистка, читала для того, чтобы жить по прочитанному. Багров же потреблял литературу скорее как грамотный складыватель буковок с позиции: «Ну-с, чем вы меня ещё порадуете?». К тому же Ирка читала ежедневно, без пауз, а Матвей запойно. Он мог прочитать три книги за два дня, а потом не читать, допустим, месяц. Новую порцию впечатлений и мыслей он заглатывал жадно и не разбирая, как крокодил добычу, после чего долго — несколько дней или недель — её переваривал.
Cлайд с цитатой