.. бывают такие ничем не примечательные часы или дни, которые воспринимаешь просто как переход от вчерашней радости к завтрашней, а оказывается, в них-то самая радость и была.
Человеку незаурядному всегда приходится балансировать на грани — и далеко не все способны выдержать напряжение.
Суть же была в том, что в нем уже начался тот процесс разгораживания на клеточки цельного мира молодости, в ходе которого решается вопрос, стоит или не стоит умирать за то, чему больше не веришь. В тишине цюрихских бессонных ночей он смотрел пустым взглядом в чью-то кухню напротив, освещенную уличным фонарем, и ему хотелось быть добрым, быть чутким, быть отважным и умным, что не очень-то легко. И еще быть любимым, если это не послужит помехой.
Когда люди так много себя отдают посторонним, не знак ли это, что им уже меньше нужно друг от друга?
Богачи, претендующие на демократизм, любят делать вид перед самими собой, будто им претит откровенное бахвальство.
Выходило, что жестоким быть нужно; самые симпатичные люди жестоки по отношению к самим себе.
Ей было и жаль его, и противно от прикосновений его липкой руки, но она мило улыбалась, будто всю жизнь только и делала, что беседовала с людьми, у которых заплетается язык. Мы часто относимся к пьяным неожиданно уважительно, вроде того, как непросвещённые народы относятся к сумасшедшим. Не с опаской, а именно уважительно. Есть что-то, внушающее благоговейный трепет, в человеке, у которого отказали задерживающие центры и который способен на всё. Конечно, потом мы его заставляем расплачиваться за этот миг величия, миг превосходства.
Упорные старания оградить свой обнажившийся внутренний мир приводили порой к обратным результатам...
Я люблю Францию, где каждый воображает себя Наполеоном, — а здесь каждый воображает себя Христом!
Cлайд с цитатой