— Праздновать что? Что я превращаюсь в старого пердуна? Что моя жизнь кончена?
— Подумай обо всем хорошем, чего можно ждать.
— Метеорит? Недержание? Хронический запор? Памперсы?
— Праздновать что? Что я превращаюсь в старого пердуна? Что моя жизнь кончена?
— Подумай обо всем хорошем, чего можно ждать.
— Метеорит? Недержание? Хронический запор? Памперсы?
— А это что?
— Пакет от бургера…
— Вы ели в моей машине?
— Мы торопились домой! Не хотели останавливаться.
— И потому превратили мою машину в мусорное ведро. Господи. Знаешь, совсем как в тот раз в седьмом классе, когда я тебе одолжил мой новенький десятискоростной велик. Когда ты привёл его обратно, переднее крыло было всмятку, сиденье порвано…
— Меня автобус сбил!..
— Нельзя вскрывать чужие письма. Это преступление.
— Прямо так и вижу – я в списке смертников, в ожидании смертельной инъекции. Массовый убийца, который прикончил 48 младенцев и сожрал их, спрашивает, за что меня казнят. И я говорю – «за то, что вскрыл письмо Бена».
— Ты очень меня поддержал, но если мы безнадежно заблудились, и я не смогу пережить буйство стихии... Я хочу, чтоб ты знал — я даю тебе разрешение съесть меня.
— Спасибо, Тедди. Это самое щедрое, что один человек может предложить другому.
— Дэбби, я уже не ребенок!
— Ты никогда и не был ребенком!
— Я знаю, Джастин... Но для меня ты всегда останешься ребенком!
— У меня все еще эрекция.
— Эрекция? Что это значит?
— Вот что это значит! Я принял таблетку! Восемнадцать часов уже стоит. Что мне делать?
— Ты пробовал подрочить?
— Может лучше холодный душ?
— Может быть, напугать его? Бууу!
— Может, показать ему то, на что у него опустится сразу?
— Да, покажите ему сиськи!
— Перестань, Брайн.
— Ты хорош, конечно, ты говорил, что два часа. Ну, делать-то мне что?
— Слушай, а попытайся это использовать в понедельник.
— Почему в понедельник?
— Потому что в понедельник поднимается флаг!
— У меня всегда была слабость к мужчинам в форме.
— А у меня всегда к ним какая-то твердость...