— Ты очень меня поддержал, но если мы безнадежно заблудились, и я не смогу пережить буйство стихии... Я хочу, чтоб ты знал — я даю тебе разрешение съесть меня.
— Спасибо, Тедди. Это самое щедрое, что один человек может предложить другому.
— Ты очень меня поддержал, но если мы безнадежно заблудились, и я не смогу пережить буйство стихии... Я хочу, чтоб ты знал — я даю тебе разрешение съесть меня.
— Спасибо, Тедди. Это самое щедрое, что один человек может предложить другому.
— Мне никогда раньше не делали операций... И знаешь, у меня до сих пор все при себе: апендикс, гланды, крайняя плоть, зубы мудрости... Так что я впервые ложусь под нож.
— Фи. Пустяк.
— Ты можешь здесь сидеть и фикать сколько тебе хочется, это мне сейчас придется страдать от сильной боли ради «нового меня». О боже, может Брайан прав? Может одержимость молодостью и красотой — это пустое, поверхностное, нарциссическое?..
— Мы педики, бога ради! Быть одержимым молодостью и красотой — наше богом данное право! Тедди, все это время, что я тебя знаю, ты никогда не был доволен, по настоящему доволен собой! Так что если несколько надрезов и небольшое отсасывание жира необходимо для того, чтобы ты наконец смог посмотреть в зеркало и улыбнуться, я бы не сказал, что это пустое и поверхностное. Это благославение.
— У меня все еще эрекция.
— Эрекция? Что это значит?
— Вот что это значит! Я принял таблетку! Восемнадцать часов уже стоит. Что мне делать?
— Ты пробовал подрочить?
— Может лучше холодный душ?
— Может быть, напугать его? Бууу!
— Может, показать ему то, на что у него опустится сразу?
— Да, покажите ему сиськи!
— Перестань, Брайн.
— Ты хорош, конечно, ты говорил, что два часа. Ну, делать-то мне что?
— Слушай, а попытайся это использовать в понедельник.
— Почему в понедельник?
— Потому что в понедельник поднимается флаг!
— Тебе стыдно. Но стыдиться совершенно нечего!
— Тебе легко говорить, ведь ты себя дураком не выставлял...
— Тедди, ты не дурак! Нужна немалая смелость, чтобы сказать, что у тебя на сердце. Большая смелость, чем спасение мира от мега-злодеев.
— Вот он я... Человек-убожество!
— Я обожаю Париж!
— Ты никогда не был в Париже.
— Но я знаю, что полюблю его, когда окажусь там.
— Не понимаю, почему все ушли.
— Это одна из великих тайн жизни. Откуда почки знают, как раскрываться. Откуда птицы знают, как летать. Почему голубые бросают один клуб ради другого.
Проблема совершенства в том, что оно не способно признать ничего, что хоть немного совершеннее, чем оно само.