– Почему ты вправе разрушить мою жизнь? – хотелось спросить мне. – Почему я должна молчать насчет твоей?
Тупое нежелание человечества хотя бы попытаться отвечать за свои поступки ужасно удручает.
– Почему ты вправе разрушить мою жизнь? – хотелось спросить мне. – Почему я должна молчать насчет твоей?
Тупое нежелание человечества хотя бы попытаться отвечать за свои поступки ужасно удручает.
Я знаю, есть миллионы причин, по которым мне не следует этого говорить. Но я люблю тебя. Люблю.
Единственный способ примириться с подобной жизнью — сделать вид, будто это происходит не с тобой.
О триатлоне. «Викинг экстрим». Шестьдесят миль на велосипеде, тридцать миль бегом и славный долгий заплыв среди северных льдин.
О «Викинге» говорили с уважением, его участники гордились травмами, словно ветераны давней и чертовски жестокой войны. Патрик едва не причмокивал губами от предвкушения. Я покосилась на своего парня, и мне пришло в голову, не пришелец ли он.
Иногда мне казалось, что нас всех затянула пучина горя, но мы отказываемся признаваться остальным, что идем на дно.
Я прежде не сознавала, что музыка может отпереть закрытые двери, перенести в мир, которого не представлял даже сам композитор. Музыка оставляет отпечаток в окружающем воздухе, как будто несёшь её остатки с собой.
Когда проводишь весь день бок о бок с другим человеком, некуда деваться от его дурного настроения. Или от своего.
Миллионы людей вокруг меня живут своей жизнью: едят, ссорятся и так далее. Миллионы жизней, протекающих отдельно от моей. Странный непрочный мир.