Наша команда владеет мячом, но никто этого не замечает, потому что мой имидж – это прессинг и контрпрессинг. Когда я был моложе, назвал это «футболом в стиле хеви-метал».
Наша музыка — это народная музыка технологической эры.
Наша команда владеет мячом, но никто этого не замечает, потому что мой имидж – это прессинг и контрпрессинг. Когда я был моложе, назвал это «футболом в стиле хеви-метал».
В Лондоне на улице ко мне подошел мужчина лет семидесяти пяти, он плакал. Он был в Болтоне, когда «Челси» выиграл чемпионат Англии, а за 50 лет до того он был с отцом и дедушкой на том матче, когда его команда в последний раз побеждала в Премьер-лиге. Сегодня ни его отца, ни дедушки, конечно, уже нет в живых. Такие вещи меня впечатляют.
— Я верю, моя музыка восторжествует.
— Как она восторжествует, если никто ее даже не слушает? Однажды, через сотню лет, кто-нибудь найдет твою пыльную партитуру и осознает истинную ценность твоего гения? Неужели об этом мечтаешь?
Хрусталь мерцает в люстрах сонных,
В раздумье мраморном колонны,
Чуть слышно пол скрипит на хорах,
Зал в ожиданье дирижёра…
Ещё минута, вспыхнет свет,
Оркестр займёт места на сцене,
И заиграет вдохновенье
На струнах пережитых лет.
Она купила проигрыватель и пластинки, чтобы я мог вместе с нею слушать музыку.
Представляешь? Она покупала мне пластинки, которые никогда не могла услышать, и просила меня, чтобы я рассказывал ей музыку. Всё должно было быть так же, как с любой женщиной, у которой всё в порядке со слухом.
Такие игроки, как Роналду и Месси, не возникают из ниоткуда. Они очень много работают. Именно это я и пытаюсь объяснить своим и другим детям: эти игроки выступают так хорошо только благодаря упорному труду.