Быть может, при других обстоятельствах эта девушка была бы замечена им только глазами, но тут он иначе увидел её. Всё стронулось, всё усмехнулось в нём. Разумеется, он не знал ни её, ни её имени, ни, тем более, почему она уснула на берегу; он был этим очень доволен. Он любил картины без объяснений и подписей. Впечатление такой картины несравненно сильнее; её содержание, связанное словами, становится безграничным, утверждая все догадки и мысли.
Она стала для него тем нужным словом в беседе души с жизнью, без которого трудно понять себя.
Она умела и любила читать, но и в книге читала преимущественно между строк, как жила.
Одиночество вдвоём, случалось, безмерно тяготило её, но в ней образовалась уже та складка внутренней робости, та страдальческая морщинка, с которой не внести и не получить оживления. Над ней посмеивались, говоря: «Она – тронутая», «не в себе»; она привыкла и к этой боли; девушке случалось даже переносить оскорбления, после чего её грудь ныла, как от удара.
— Добрый вечер! — услышали мы с моря. — Добрый вечер, друзья! Не скучно ли вам на тёмной дороге? Я тороплюсь, я бегу...
Cлайд с цитатой