Господи, да вы, даже стоя здесь, гниете! вы — оскорбление для общества! Вы ненавидите все на свете, всех и каждого, все и вся! сами же сейчас в этом признались! Вот вы и отравляете все своей грязью, своим вонючем дыханием! Ваше грязное белье — вот ваше знамя! Вы поднимаете его на древке, чтобы отправить ветер. Эх вы, А. Л. Чужак — олицетворение Апокалипсиса!
Вода струилась по моим рукам, стекала к ладоням и по пальцам выливалась на страницу.
— Бессмысленное злодейство, — проговорил он.
— Что?
— У Шекспира его полно, да и у вас тоже, и у меня, и вообще у всех и каждого. Бессмысленная злобность. Вас эти слова ни на что не наводят? А ведь они означают, что какой-то подонок бегает по городу и делает свое грязное дело без всякой причины. Или это нам кажется, что без причины.
— Без причины никто не будет творить бесчинства, даже подонки.
— Да ну? — ласково фыркнул Крамли. — До чего же мы наивны!
Он не уверен в том, что знаю я, и я тоже в этом не верен, и оба мы стараемся догадаться, не вооружен ли другой.
— И оба мы труса! — сказал чужак. — И оба боимся испытать один другого.
Морж шел дальше. Устрицы следовали за ним.
— Не был здесь с детства. Пахнет океаном. А чем еще? Гнилью вроде. А-а, это пирс. Ты тут живешь, писака?
— Ты хотел спросить: «Тут ли живет Знаменитый Американский Писатель?» Тут.
— Надеюсь, твои романы пахнут лучше?
— Надеюсь, если доживу и они будут написаны.
Через минутку, — думал я, — надо позвонить Пег. Пег, — скажу я, — выходи за меня замуж. Приезжай в Венецию сегодня же. Приезжай домой. Будем вместе голодать, но жизнь будет прекрасна, клянусь Богом! Выходи наконец за меня, Пег, и спаси меня, чтобы я не попал в одинокие и заброшенные. Спаси меня, Пег!
И она скажет мне по телефону да и приедет.
Господи, каково нам, женщинам, наблюдать, как вы, идиоты, убиваете друг друга, как убийцы убивают убийц. А мы стоим рядом, умоляем прекратить это, и никто нас не слышит.
Каждый раз, когда у меня в душе наступает сырой и безрадостный ноябрь, я знаю: пришло время уйти подальше от океана и найти кого-нибудь, кто бы меня подстриг.
Я не оглядывался: я давно по опыту знал, что стоит поглядеть на кого-нибудь — и разговора не миновать.
Голос из прошлого, он напоминает о знакомых прикосновениях, теплом дыхании у твоего уха, о страсти, поражающей, как удар молнии. Кто из нас устоит, услышав этот голос в три утра? А может, вспомнишь об этом призыве, когда проснешься в полночь, разбуженный чьим-то плачем, и окажется, что плачешь ты сам, слезы льются по твоим щекам, а ты даже не заметил, что ночью тебе приснился дурной сон.
Cлайд с цитатой