Котенок в животном мире — все равно что розовый бутон в саду.
Мы — самые что ни на есть животные! Каждый из нас! Как и животные, мы должны избавиться от слабых!
Котенок в животном мире — все равно что розовый бутон в саду.
Мы — самые что ни на есть животные! Каждый из нас! Как и животные, мы должны избавиться от слабых!
На Западе россиян по-прежнему многие считают дикарями, спрашивают постоянно: да как ты там ездишь вообще?! С русскими лучше не связываться! Я говорю: «Почему? У меня гораздо больше проблем с американцами». Они жутко лицемерны, всегда улыбаются, притворяются, что рады тебя видеть. А ведь им плевать на тебя. Европейские люди ведут себя гораздо честнее — и в той же России я чувствую себя намного уютней, чем в Штатах. Как-то открыто все, честно, без камня за пазухой. И это не может не нравиться!
Чтобы познакомиться с этими пандами, нужно слиться с окружающей природой. [Надевает костюм панды и смотрит на свои красные кроссовки] Неплохо, вот только с обувью я ошибся. А что, я могу быть спортивной пандой, такой себе Усэйн Болт в мире панд.
Самое главное — это аромат кухни. Это как шарм для женщины.
Место собаки — ничейная земля между человеком и животным. В отличие от кошки, свиньи, овцы или лошади, собака не может при случае вернуться к дикой жизни. В некотором смысле собака уже не настоящее животное, как верно и то, что её мозг не сравнится с нашим мозгом примата, отчего собака навечно обречена на недооцененность, пренебрежение.
Мечты как калейдоскоп. Когда одна разбивается, из ее осколков складывается новая.
Жизнь — колесо, что сегодня внизу — завтра наверху.
Звери не умеют сравнивать. Они принимают все как есть.
Знакомство с пандами сопряжено с разными моментами радости и грусти, но одно я понял наверняка: это самые милые детишки на свете.
Когда Джон Грехэм задался вопросом, уж не умерла ли эта собака, она подняла хвост и пёрнула. Значит, живая, решил он.