Я могу куда угодно протянуть руку, схватить любой запретный плод, впиться зубами в непостижимо сладостную мякоть. Эта мысль кинжалом тычет меня со всех сторон.
«Попробуй меня. Отведай. Вкуси».
И никто ничего не узнает.
«Попробуй меня. Отведай. Вкус…»
Почему бы нет?
Мне вдруг стало невыносимо горько за дочь, выдумывающую невидимых друзей, чтобы заполнить пространство вокруг себя. Только мать-эгоистка может вообразить, будто она одна способна заполнить это пространство. Эгоистка и слепая.
Он не выносит человеческой глупости.... то есть фактически весь род людской, поскольку у каждого из нас есть свои глупые привычки и пристрастия, от которых мы не в силах отказаться.
Так уж случается, что в маленьких городках вроде Ланскне тон всему обществу зачастую задает один человек — школьный учитель, владелец кафе или священник. Этот человек — сердцевина механизма, вращающего ход жизни. Как пружина в часах, приводящая в движение колесики, которые крутят другие колесики, заставляют стучать молоточки и перемещают стрелки. Если пружина соскочит или сломается, часы останавливаются.
На мой взгляд, нет такого понятия, как хороший или плохой христианин. Есть плохие и хорошие люди.
Старые привычки не умирают. И если вы некогда исполняли чужие желания, этот порыв никогда не оставит вас.
Его глаза такого же неопределенного оттенка, как городское небо в дождливую погоду. Когда он смеется, в них мерцают коварные искорки.
Cлайд с цитатой