Петь, плясать и бросаться друг к другу в объятия вас никто не заставляет, но успокоиться необходимо. Просто помните, что ваши нынешние гнев, раздражение и плохое настроение не имеют к вам никакого отношения. Обычное наваждение, ядовитые испарения болота. Не так уж трудно им противостоять.
Нет ничего легче, чем убедить человека в том, что дела обстоят именно так, как ему бы втайне хотелось...
— А разве у вас при дворе нет должности шута? Ну такого специального полезного идиота, который крутится под ногами, порет чушь и корчит рожи.
— Идиотов-то у меня при дворе сколько угодно, — признался Король. — Но специальной должности нет. Официально у этих господ совсем иные звания.
Взрослые умеют сдерживать себя и, даже отчаянно рыдая, экономят силы, потому что краешком сознания понимают: жизнь продолжается, и когда-нибудь придётся прекратить плакать, встать и пойти умыться, извиниться перед всеми присутствующими за свое поведение, а потом выпить кружку камры и отправиться спать. А вот младенцы не имеют представления о будущем, они живут только здесь и сейчас, а потому всегда плачут так, словно в их распоряжении вечность, которую надо наполнить криком и слезами.
Реальность, а она — да вот же, рядом, вокруг, везде, лишь бы хватило сил наслаждаться.
А ответ, в сущности, прост: я всегда говорю правду и только правду: другое дело, что правд у меня очень много — на все случаи жизни. Я сам свято верю в любую чушь, слетающую с моих губ, — верить-то верю, но не дольше пяти минут. Потом использованную по назначению правду следует забыть навсегда — за ненадобностью. Не сделать бывшую правду текущим враньем, а именно забыть. Это важное уточнение.
Ты, наверное, хороший убийца. Совсем не злой. Злые убивать толком не умеют, все у них через пень-колоду, а ты веселый. Это и страшно.
В конце концов, басням верит подавляющее большинство горожан, а большинство почти всегда ошибается, просто обязано ошибаться.
Cлайд с цитатой