Анна Гавальда. Утешительная партия игры в петанк

Но сегодня... Когда наша жизнь так изменилась... так, что в стодесятиметровой квартире стало тяжело находиться, взрывоопасно. Сегодня, когда мы с Лоранc уже почти не занимаемся любовью, когда я теряю по иллюзии в день и по году жизни за день стройки, когда я говорю с малышкой Снупи, а она меня не слышит, и чтобы добиться ее внимания, я должен доставать свою кредитку, – сегодня я жалею, что не включил тогда «аварийки»... Я должен был сделать это, конечно, должен. Съехать на полосу для аварийной остановки – удачней не скажешь, – выскочить в ночь, распахнуть ее дверцу, вытащить из машины за ноги и крепко-накрепко сжать в объятьях.

0.00

Другие цитаты по теме

За ремонтом следила она. Наши встречи участились, по мере продвижения работ мои перспективы становились все менее отчетливыми, ее рукопожатия – не такими быстрыми, уже не так мешали несущие стены, зато все больше мешали рабочие.

Матрешек я тебе привез, — проворчал я, — знаешь, такая красивая куколка: чем больше проявляешь к ней интерес, тем мельче она оказывается...

– Ну и что в ней такого особенного?

– Лама.

– ?!?

– Лама, три тысячи квадратных метров крытых помещений, река, пятеро детей, десять кошек, шесть собак, три лошади, осел, куры, утки, коза, тучи ласточек, шрамы, перстень, хлысты, мобильное кладбище, четыре печки, бензопила, конусная дробилка, конюшня XVIII века, сложена так, что закачаешься, говорит на двух языках, сотни розовых кустов и потрясающий пейзаж.

– И что все это значит? – она вытаращила глаза.

– Хм! Я смотрю, от тебя толку, как от козла молока…

– Ну и что в ней такого особенного?

– Лама.

– ?!?

– Лама, три тысячи квадратных метров крытых помещений, река, пятеро детей, десять кошек, шесть собак, три лошади, осел, куры, утки, коза, тучи ласточек, шрамы, перстень, хлысты, мобильное кладбище, четыре печки, бензопила, конусная дробилка, конюшня XVIII века, сложена так, что закачаешься, говорит на двух языках, сотни розовых кустов и потрясающий пейзаж.

– И что все это значит? – она вытаращила глаза.

– Хм! Я смотрю, от тебя толку, как от козла молока…

Ему достаточно было просто знать, что она существует, пусть далеко от него, пусть отдельно от него, и это его утешало...

Каждый вечер я приношу им свежий багет, стараюсь обеспечить сбалансированный рацион питания, всякий раз, стирая их джинсы, выворачиваю их карманы и спасаю кучу всякого хлама, терплю, когда они запираются и хихикают до утра, плюю на их дебильную музыку, не реагирую на их попреки: мне, мол, не понять все тонкости техно и тектоники, я...

— Так значит... эээ... Вы теперь... это... больше не спите... с женщинами вообще?

Он широко улыбается:

— Только с теми, которых посылает мне Господь...

— И как вы их узнаете?

Улыбка становится еще шире.

— Они самые красивые...

Если что-то в вашей жизни причиняет вам страдания, бегите от этого, дорогие мои. Со всех ног. И побыстрей.

То, что было потом, называется счастьем, а со счастьем сложно.

Не расскажешь.

Так считается.

Так говорят.

Счастье пусто, слашаво, boring и всегда утомительно.

Счастье надоедает читателю.

Убийца любви.