— Пап, я хочу пива.
— А я хочу, чтоб Шаня Туэйн мне подрочила, но, прикинь, я тоже обломаюсь.
— Пап, я хочу пива.
— А я хочу, чтоб Шаня Туэйн мне подрочила, но, прикинь, я тоже обломаюсь.
— Эй, ты, Никола Грек! В одно лицо бутылку выжрешь?
— А кто такой Никола Грек?
— Был такой известный богатый картёжник.
— Хэнк, нельзя так шутить!
— Что? Я же комплимент сказал!
Ого! Кажись, настоящей едой запахло! Я, наконец, поем приличной еды! Твоя тётка Мари — умница, но у неё и вода подгорит. Догоняешь?
— Гоми, ты бородку подстриг?
— Да, маленько.
— Мари, он, наверно, парикмахеру показал фото жопы собаки.
— Ты можешь, Хэнк, давай. Это должно быть больно, но боль — это слабость, покидающая твое тело.
— Боль — это если я засуну свою ногу тебе в задницу, например!
— Ну, если ты можешь поднять ногу так высоко, я согласна.
Он сказал: ноги мне переломает. И не говорите, что он пошутил. С таким взглядом дохлой макрели не шутят!
— Они взяли Рона! Он сел!
— Ладно.
— Нет! Нет, не ладно, Майк! Не ладно! Он... Его взгляд был полной противоположностью слова «ладно»! Понял?