Всю историю русского терроризма можно свести к борьбе горстки интеллектуалов против самодержавия на глазах безмолвствующего народа.
Ребёнок — это невинность и забвение, возобновление, игра, колесо, катящееся само по себе, перводвижение, священный дар говорить «да».
Первоначальный душевный надрыв рискует, таким образом, стать комфортабельным. Рана, растравляемая с таким усердием, в конце концов может стать источником наслаждений.
О любом народе надо судить по его вершинам, а не провалам, в противном случае вся мировая история и все народы без исключения будут напоминать заспиртованных монстров из кунсткамеры. Даже из тёмных вод своей истории нужно черпать не ненависть, а мудрость…
Шекспир, отрицающий сапожника, служит оправданием тирании. А сапожник, отрицающий Шекспира, подпадает под власть тирании, если не способствует ее распространению. Всякое творчество самим своим существованием отрицает мир господина и раба.
Ум, закованный в кандалы, насколько утрачивает в ясности, настолько выигрывает в страстности.
История учит лишь тому, что она никогда ничему не научила народы.
Никогда не выживет тот народ, который воспринимает трактовку своей истории глазами соседа.
Чтобы не возненавидеть себя самого, надо было бы объявить себя невинным — смелость, невозможная для одинокого человека; помехой служит то обстоятельство, что он себя знает.
Есть преступления, вызванные страстью, и преступления, продиктованные бесстрастной логикой.
Сущность истории состоит в опыте, в котором человек обретает познание своей человечности и вместе с этим – осознает свою ограниченность.
Cлайд с цитатой