Побудь со мной, пока этот ужас не кончился. Вокруг меня пустота.
Внутренне я был одинок, но это меня не пугало — общение с близкими было равнозначно одиночеству. У меня рано появился свой внутренний мир, и мне было интересно жить в нем.
Побудь со мной, пока этот ужас не кончился. Вокруг меня пустота.
Внутренне я был одинок, но это меня не пугало — общение с близкими было равнозначно одиночеству. У меня рано появился свой внутренний мир, и мне было интересно жить в нем.
Нельзя помочь умирающему, нельзя, даже присутствуя при этом. Конечно, люди могут стоять рядом с больным или умирающим, но они находятся в другом мире. Умирающий совершенно одинок. Одинок в своих страданиях и смерти, как был он одинок в любви даже при максимальном взаимном удовольствии.
Если бы человек искал себе спутника, который станет во всем поступать как он, он прожил бы жизнь в одиночестве.
Быть популярным — значит не сидеть в одиночестве, не быть объектом насмешек. Не стесняться того, как ты выглядишь, и не испытывать желания прятаться по углам в надежде провалиться сквозь землю.
Мы бежим от одиночества, вместо того чтобы сознаться себе, что у нас нет другого выбора.
Многие люди не в силах понять, как можно получать удовольствие от одиночества. Они считают, что в нем есть нечто постыдное и мучительное. Но я убежден, что некоторые люди просто созданы для одинокого существования. К примеру, моя жизнь протекала таким образом, что одиночество мне было необходимо, как воздух; я обожал его, купался в нем, словно в источнике, вода которого давала силы и утешение. Думаю, одинокая жизнь накладывает свой отпечаток на видение мира, на угол зрения.
Подчас одиночка видит мир особенно острым и чистым взглядом, словно бы сам стоит по ту сторону смерти и времени. Это взгляд постороннего, взгляд путешественника; иногда мне кажется, будто он придает существованию такую необыкновенную красоту, что повод для радости, которым довольствуются обычные люди, не в состоянии с этим сравниться.