— Почему?
— Почему что-либо остается верным чему-то? Возможно, они любят то место, куда они отправляются так сильно, что это стоит того. Возможно, они продолжат появляться до тех пор, пока не останется лишь одна звезда. Возможно, у той одинокой звезды путь займет всю вечность, в надежде, что когда-нибудь — если она продолжит возвращаться довольно часто — другая звезда снова ее встретит.
«Было время, когда все, чего я хотела — это достаточно денег, чтобы я и моя семья были сыты, а я могла проводить дни за рисованием. Вот и все, что мне было нужно. Больше ничего.»
Пауза. Затем он написал:
«А сейчас?»
«Сейчас», — ответила я, — «Я не знаю, чего хочу. Я больше не могу рисовать»
«Почему?»
«Потому что эта часть меня пуста».
— Так что же такого есть в нем, что оно стоило того, чтобы быть спасенным ценой жизни всех остальных?
Когда я взглянула на Риса, его фиолетово-синие глаза были столь же беспощадны, как и пенящееся зимнее море в отдалении.
— Все, — ответил он.
— Значит, я твоя охотница и воровка?
Его руки скользнули вниз и обхватили мои колени, и он сказал с лукавой улыбкой:
— Ты мое спасение, Фейра…
— Он запер тебя, потому что знал — этот ублюдок знал, какое ты сокровище. Что ты стоишь больше чем вся земля, золото и драгоценности. Он знал и хотел, чтобы ты была только его.
Слова ударили по мне, и одновременно успокоили некий оборванный кусочек моей души.
— Он любил… Любит меня, Рисанд.
— Проблема не в том, что он любил тебя, а в том, насколько сильно. Слишком сильно. Любовь бывает ядом.
«За желания, которые исполняются».
Мгновением позже чувственное, ласковое прикосновение вдоль моих щитов — вежливая просьба. Я позволила им опуститься, позволила ему войти, и его голос заполнил мою голову. «За охотниц, которые помнят и помогают тем, кому повезло меньше. И водных привидений, которые плавают очень, очень быстро».
— Я люблю, когда ты так смотришь на меня, — сказал он мягко.
Мурлыканье его голоса заставило мою кровь вскипеть.
— Как именно?
— Так, словно моя сила это не то, от чего нужно бежать без оглядки. Словно ты видишь меня настоящего.
Наши ночи — это удивительное зрелище, настолько завораживающее, что некоторые люди моей земли встают на заходе солнца и ложатся спать с рассветом, только для того, чтобы жить под звездным светом.
Та девушка, которой нуждалась в защите, которая жаждала стабильности и комфорта… она умерла Под Горой. Я умерла, и не было никого, кто бы защитил меня от этих ужасов, перед тем, как моя шея была сломана. Но я защищала себя сама. И я не стала, не смогла бы избавиться от той части меня, что пробудилась и изменилась Под Горой.
Я спрашиваю себя, может какая-то часть меня знала тогда, что меня ждёт впереди. Что я никогда не стану милой садовницей или кем-то, кто пылает как огонь — но стану спокойной и несокрушимой, и многогранной как сама ночь. Что я буду прекрасной для тех, кто знает, куда смотреть, но если никто не захочет взглянуть на меня, а лишь станет бояться… Что ж, мне не будет до этого дела. Я спрашиваю себя, что если при всем своем отчаянии и безысходности, я никогда не была по-настоящему одна. Что если я всегда искала это место… искала всех вас.
— Тьма бывает разной, — сказал Рис. Я стояла с закрытыми глазами. — Есть тьма, что пугает, тьма, что успокаивает, тьма, что дает отдохнуть. — Я представляла каждую. — Есть темнота влюбленных и темнота убийц. Она становится той, какой ты хочешь, чтобы она была. Сама по себе она не плохая и не хорошая.
Cлайд с цитатой