Рисанд

— Я люблю, когда ты так смотришь на меня, — сказал он мягко.

Мурлыканье его голоса заставило мою кровь вскипеть.

— Как именно?

— Так, словно моя сила это не то, от чего нужно бежать без оглядки. Словно ты видишь меня настоящего.

Люди часто ошибались, считая Кассиана самым опасным; тем, кого невозможно приручить. Но у Кассиана всегда был вспыльчивый характер — характер, который можно ковать и ваять. Азриэль же был полон ледяной ярости, которую я никогда не мог растопить. За те столетия, что я знал его, он не много рассказал о своей жизни, о тех годах взаперти у его отца, в заточении во тьме. Должно быть, дар говорящего с тенями пришёл к нему именно тогда, возможно, он сам научился языку тени, ветра и камня. Его сводные братья тоже не были обходительны. Я знал, потому что встречал их, спрашивал их и размозжил им ноги, когда они в ответ плюнули в Азриэля.

Они смогли ходить — со временем.

Я думаю о том, что провел пятьдесят лет взаперти Под Горой и иногда позволял себе мечтать об этом месте, но никогда всерьез не ждал увидеть его снова. Я думаю о том, что мне жаль, что это не я убил ее. Я думаю о том, что если начнется война, пройдет долгое время, прежде чем у меня выдастся ночь подобно этой.

— За людей, что смотрят на звезды и мечтают, Рис.

Он поднял стакан, и его взгляд был настолько пронзительным, что я задалась вопросом, почему вообще трудилась краснеть для Тарквина.

Рис чокнулся стаканом с моим.

— За звезды, что внемлют и мечты, которые исполняются.

«За желания, которые исполняются».

Мгновением позже чувственное, ласковое прикосновение вдоль моих щитов — вежливая просьба. Я позволила им опуститься, позволила ему войти, и его голос заполнил мою голову. «За охотниц, которые помнят и помогают тем, кому повезло меньше. И водных привидений, которые плавают очень, очень быстро».

— Так что же такого есть в нем, что оно стоило того, чтобы быть спасенным ценой жизни всех остальных?

Когда я взглянула на Риса, его фиолетово-синие глаза были столь же беспощадны, как и пенящееся зимнее море в отдалении.

— Все, — ответил он.

Ты готова столкнуться с тьмой, окружающей меня и вызвать свою собственную, готова шагнуть в смертельную подводную ловушку и лицом к лицу сойтись с Ткачихой, однако небольшое свободное падение заставляет тебя кричать?

Наши ночи — это удивительное зрелище, настолько завораживающее, что некоторые люди моей земли встают на заходе солнца и ложатся спать с рассветом, только для того, чтобы жить под звездным светом.

— Он запер тебя, потому что знал — этот ублюдок знал, какое ты сокровище. Что ты стоишь больше чем вся земля, золото и драгоценности. Он знал и хотел, чтобы ты была только его.

Слова ударили по мне, и одновременно успокоили некий оборванный кусочек моей души.

— Он любил… Любит меня, Рисанд.

— Проблема не в том, что он любил тебя, а в том, насколько сильно. Слишком сильно. Любовь бывает ядом.

— Значит, я твоя охотница и воровка?

Его руки скользнули вниз и обхватили мои колени, и он сказал с лукавой улыбкой:

— Ты мое спасение, Фейра…