Не забывай, Наггетс. Любовь вечна. Если не так, то это не любовь. Мир прекрасен. А иначе это не мир.
– Иди сюда и повтори, что я мазила, – кричит Чашка.
Девчонка постоянно рвется в бой. Будь моя воля, я бы выдал ей винтовку, пару обойм и выпустил из лагеря, чтобы она перестреляла всех гадов в радиусе ста миль.
Учительница соблазнила четырнадцатилетнего школьника, а он сдал ее полиции. Что у этого парня в голове? Он что, с прибабахом? Или голубой? Я бы пользовался такой удачей, только втихомолку. По крайней мере, до аттестата.
Я скучала по тому Эвану. Тот Эван спас меня из ледяного плена, отогрел и откормил гамбургерами. Он притворялся тем, кем не был, и скрывал свою подлинную сущность.
Спокойный, тихий, уравновешенный, надежный, сильный Эван. Не этот Эван Другой — измученный, нервный, конфликтный. Эван, который ушел, уже там, в двухстах милях над нами, и у него нет шансов вернуться. Не их Эван. Мой Эван. Неидеально идеальный парень.
Почему нам всегда достается тот Эван, которого мы заслуживаем, а не тот, о котором мечтаем?
Некоторые желания никогда не смогут быть удовлетворены. Некоторые открытия уменьшают ценность поисков.
Даже самое долгое путешествие — это круг. История всегда будет возвращаться к своему началу.
— Ненавижу тебя, — сказала я.
Он покачал головой:
— Это не правда.
— Хочу ненавидеть.
— Надеюсь, у тебя не получится.
Рингер показывает на Чашку, которая сидит рядом со мной. У Чашки все время соскальзывает монокуляр. Я затягиваю ремешок. Чашка показывает большой палец, а у меня к горлу подкатывает горький комок. Семь лет. О господи! Я наклоняюсь к девчонке и кричу ей в ухо:
– Держись рядом со мной, поняла?
Чашка улыбается, отрицательно трясёт головой и показывает на Рингер:
«Буду с ней!»
Я смеюсь. Чашка молодец.
Ха! Еще одна шутка. Знаете, если тебя никто не может развеселить, кроме тебя самой, то положение более чем печальное.
Cлайд с цитатой