Значит буду писать и курить,
Раздирая гримассами рот,
Потому что иначе меня разорвёт,
Как об стену пакет молока!
Значит буду писать и курить,
Раздирая гримассами рот,
Потому что иначе меня разорвёт,
Как об стену пакет молока!
Город, где я напиваюсь, еще не проснувшись -
Иначе не выйти под северный дождь,
Не пробраться меж каплями,
Чтоб как-нибудь выразить всё же твою невыразимую сущность,
А, может быть, даже несмело шепнуть
Незатейливый комплимент...
Если б не было тебя,
Я б выдумал себе любовь.
Я твои не искал бы черты,
И убеждался вновь и вновь,
Что это все же ты.
Если б не было тебя,
Я б выдумал себе любовь.
Я твои не искал бы черты,
И убеждался вновь и вновь,
Что это все же ты.
Здесь слишком шумно, чтоб быть людьми.
Слишком шумно, чтоб быть людьми.
Слишком поздно, чтоб верить в рай...
Здесь все часы не звонят, а бьют;
Каждый вечер гремит салют
В честь салюта, что был вчера...
Э-хе-хей... Это странно тебе и мне,
Мы скучаем по тишине
И особенно по ночам, когда
Генералы не дают мне спать —
Хотят видеть меня, чтобы двигать меня.
Генералы не дают мне спать —
Сновидения мои превращая в бои.
Генералы не дают мне спать!
Город гранитных грифонов, гордыни и гнева -
Меланхолично застыла Нева,
Словно в воду опущена.
Мне всё мерещится в небе твоем зеленоглазая дева,
А небо-то слепо, как слепок с лица
Убиенного Пушкина...
Вобщем, все тормоза и зануды редкие,
Что математики, что электрики.
Первых я видел в гробу в белых тапочках,
Электрики мне вообще до лампочки!
Объясни, почему все хотят от тебя любви?
Дураки, мудрецы, великаны и муравьи...
Может быть, ты им всем должна
Понемногу себя раздать?
Как листву раздает весна,
Или гром раздает гроза.
Как же хочется на работу! К станку, к прилавку, куда угодно!
И значит, прониклась идеей нация С первого и по тринадцатое!
С первого и по тринадцатое с песнями, шутками, танцами.
Так и сплотится вся нация с первого и по тринадцатое.