— На синем фоне исчезли ваши синие лица и волосы.
— И я без головы?
— Без.
— А как же лицо?
— Лицо — это часть головы, Эмалайн.
— На синем фоне исчезли ваши синие лица и волосы.
— И я без головы?
— Без.
— А как же лицо?
— Лицо — это часть головы, Эмалайн.
— Ты никогда не улыбаешься.
— Я, я, я улыбаюсь, часто улыбаюсь. Да я одна сплошная улыбка [улыбается].
— Подожди, не-не-не, не так это, не улыбка, это лицо урода.
— У меня от тебя целая куча секретов.
— Куча?
— Да, и, если все рассказать, у тебя голова взорвется.
— Не хотелось выкинуть что-нибудь эдакое?
— Какое?
— Ну, поураганить, натворить каких-то бед?
— Не то чтобы... Хотя было кое-что...
— Поделитесь.
— Я мечтал забросать дом туалетной бумагой.
— Никогда и никому не говорите... Не хотите же вы, чтобы люди узнали, что вы этого ни разу не делали.
— Как ты это делаешь?
— Что?
— С виду тебе так легко.
— Не понимаю, о чем ты.
— Просто живёшь. Не думая, кем быть и для кого.
— И это хорошо?
— Конечно.
Двацветок развернул лошадь и рысью поскакал обратно, демонстрируя мастерство верховой езды, типичное для мешка с картошкой.
— О, явился не запылился. И дракон тебя не унёс.
— Кого? Меня? Нет, я на их вкус слишком мускулистый. Куда они денут такую мощь...
— Ну, им ведь нужны зубочистки.
Пьян! Разве я на это жалуюсь когда-нибудь? Кабы пьян, это бы прелесть что такое — лучше бы и желать ничего нельзя. Я с этим добрым намерением ехал сюда, да с этим добрым намерением и на свете живу. Это цель моей жизни.
— Идиот. Открой глаза!
А?... Ой!
Я открыл глаза и узрел такую картину: сижу на лавочке, а напротив меня стоит туша, поперёк себя шире, да ещё и с крыльями. И как же это он летает-то?
— Ты кто?
— Я — твоя смерть!
— А по отчеству?