Только, если сильно любишь какую-то вещь, она начинает жить своей жизнью, верно ведь? А не в том ли смысл всех вещей — красивых вещей, — чтоб служить проводниками какой-то высшей красоте?
Разве есть в жизни что-то, чем нельзя было бы рискнуть? И разве не может что-то хорошее явиться в нашу жизнь с очень черного хода?
Беда была вот в чем (и в этом я сам не раз убеждался) — когда через тридцать шесть часов тебя всего начинает корежить, а дальнейшая жизнь без опиатов зияет перед глазами мрачным тюремным коридором, нужен какой-то очень убедительный повод, чтоб и дальше шагать в эту тьму, вместо того чтоб развернуться и снова провалиться в роскошную перину, с которой ты по дурости решил встать.
Я люблю искусство, потому что в искусстве таится история. Это то, что создано человеческой рукой, и то, что останется вечным.
Свет ушедших дней сильно разнится со светом дней нынешних, и все же в этом доме каждый уголок напоминает мне о прошлом. Но когда я думаю о тебе, то кажется, будто ты ушел на корабле в море — уплыл в чужестранную яркость, где нет никаких дорог, а есть только звезды и небо.
Да не ищи ты никакого смысла. Может, смысл как раз в том, что такой он большой, этот смысл, что сам ты его никак не разглядишь, не поймешь.
Неужели вообще было возможно скучать по кому-то так, как я скучал по маме? Мне до того ее недоставало, что хотелось умереть, мне ее остро, физически не хватало — как воздуха под водой. Я лежал без сна и пытался вспомнить про нее все самое лучшее, запечатлеть ее в мозгу, чтобы никогда не забыть, но вместо дней рождения и прочего веселья в голове всё всплывали воспоминания вроде того, как за несколько дней до гибели она остановила меня в дверях и сняла ниточку со школьного пиджака. Отчего-то так я помнил ее яснее всего: сдвинутые брови, как именно она протянула ко мне руку, всё-всё. Пару раз бывало, когда я метался ото сна к бодрствованию, я вдруг подскакивал в кровати от ее голоса у меня в голове, от фраз, которые она когда-то говорила, но я уже не помнил, как-то: «Брось-ка мне яблоко», или «Интересно, а пуговицы должны быть сзади или спереди?» или «Как потрепала жизнь этот диван!».
Художники
живут с обнажённым сердцем,
чувствительной кожей
и открытой душой.
Весь мир с его сложностью
до гигагерца
Они ощущают и в гнев, и в покой.
Они видят всю красоту даже в мраке,
Наощупь готовы пройти этот путь,
Ведь сердце поможет справляться со страхом,
Так часто желающим нас обмануть.
В них сила и хрупкость слиты воедино.
Искусство — их слабость и громкая мощь.
Храните людей бесконечно ранимых:
Их так просто ударить — им так трудно помочь...
Ну… знаешь, это очень по-русски — вечно жаловаться на всё подряд! А если в жизни всё хорошо — то и помалкивай. Не буди лихо!
Cлайд с цитатой