Stand Up

Сейчас в передаче очень много обновлений, приходит много новых игроков и команд, и я в череде этих обновлений предлагаю две вещи: во-первых, наконец обновить юлу, где всадник последние двадцать лет уже шепчет: «Кто-нибудь, пристрелите коня! Я был белым, стал зелёным!» И во-вторых: чтобы телезрители, которые присылают туда вопросы, заморачивались не только со своими вопросами, но и со своей фотографией, которую они присылают. Там же всегда такая жесть, как будто просто с доски МВД взяли в прокате.

0.00

Другие цитаты по теме

— Алё, здрасьте, я пострадавший в ДТП.

— Сколько участников ДТП?

— Меньше трёх.

— Рядом есть светофор?

— Да.

— Какой?

— Видимый.

— Скажите, вы крещеный?

— Нет.

— Молодой человек!... Вот вы интересный, Иван, для кого мы внизу на старославянском написали: «Да покарают кары смерда некрещеного», а?

Самые красивые, самые атмосферные рождественские песни — это бродвейские песни 50-х годов. Тони Беннетта, Фрэнка Синатры... Они буквально тебя топят в атмосфере Рождества. У нас как бы тоже очень много новогодних хороших песен. Взять, например, песню «Если снежинка не растает», «Пока часы двенадцать бьют»... Уже одна! Но именно рождественских песен, согласитесь, очень мало! У нас самая рождественская песня — это «Колядка». Согласитесь, что не хочется выпить какао под эту песню? Хочется выпить самогона на апельсиновых корках и забыться вообще!

Действительно, где сейчас не хватает доброты — это наши российские дороги. Какими бы мы не были добрыми, мягкими в жизни, выезжая на российскую дорогу, всё, ты мразота, ты — это цитадель агрессии.

Я понял, что больше всего из всех профессий я уважаю школьных учителей, которые в своё время не сели за убийство. Вы святые люди!

Главное — здоровье. Я активно занялся своим здоровьем, недавно был в одной больнице, там делал операцию по исправлению носовой перегородки и всё прошло отлично! Потому что сейчас, благодаря современным технологиям, ты во время операции не чувствуешь операции. Я помню, когда в 1993 году мне в возрасте семи лет удаляли аденоиды. Клянусь, у меня создалось полное ощущение, что я до этого зашёл в операционную и всем сказал, что их матери грязные шлюхи, добавив «И чего вы мне сделаете?»

Я помню, меня посадили на железное холодное кресло в семь утра, привязали руки, ноги, живот, голову... В девяностых это был общий наркоз. Местный — это когда тебя по голове ещё матушка гладит. И было реально страшно! Сейчас, чтобы ты не боялся, тебе перед операцией дают «Феназепам», после которого ты говоришь: «Давайте все потом сфотографируемся!» А тогда вместо успокоительного тебе просто старшая медсестра говорила: «Громко не кричи! Пупочная грыжа будет».

Не дай бог, ты кого-то подрежешь и через миллисекунды не нажмёшь аварийкой, мол, извините, всё, на тебя захотят посмотреть. И не для того, чтобы догнать «Соберись, да» и ехать дальше. Как минимум подарить выжигающий взгляд, который в теле раковые клетки образует. Ты думаешь: «Господи, Шамиль Басаев жив, смотри!» А это девочка едет, понимаете, девочка.

Я недавно ездил из Москвы в Питер и проезжал город, который, клянусь, называется Дно. И ведь очень много таких городов, деревенек с такими дебильными названиями. Дно, Саки. То есть, понимаете, есть люди, которые эти названия придумали. Есть потом люди, которые эти названия юридически в документах закрепили и при этом на разных этапах никого ничего не смутило. Возможно, этим от природы занимаются очень позитивные люди, которые просто не видят в этом никакого негативного умысла. Они говорят:

— А давай вот этот город назовём Дно.

— Типа на дне морском сокровища лежат? Красиво, красиво...

Понятно, откуда дети узнают про мат. Меня мужики поймут, когда ты едешь на российских дорогах в автомобиле, ты иногда забываешь, что сзади тебя сидит записывающее устройство. И ты материшься, об этом вспоминаешь и как в фильме [поворачивает голову назад], а там уже по глазам видно: «Информация загружена».

Я больше ненавижу тех женщин, которые матерятся, особенно без повода. И я не строю из себя какого-то правильного типа... Как по мне, женщина может хамить, курить, изменять Максиму Виторгану, плевать! Для меня, даже если женщина при мне говорит слово «сука», внутри меня как-будто просыпается какая-то поэтесса, которая говорит: «Господи, не сука, а кобелиная спутница, я вас прошу! Муза Панина, но не сука, я вас попросила бы!» Причём говорят, что «сука» это литературное слово, часто говорят, но я ни разу не видел, чтобы в библиотеке говорили бы: «У вас есть сборник Есенина?» «Сука... где-то был».

Замечали, что мы всегда в подростковом возрасте, если выглядели как задроты, родители именовали это «жених»? То есть вот этот пуховик-палатка — это жених, да? Соседка подстригла за сорок рублей вот с такой вот чёлкой — жених? Помните, парни, кепку зимнюю, которая ещё ушки прикрывала, чтобы менее отчётливо было слышно слово «лошара»? Жених!