Недавно Путин подписал закон о запрете мата в СМИ. Мне кажется, мы можем по-разному относиться к нашему президенту, но нужно признать, что всё-таки это самый лучший закон, который он когда-либо приня́л или при́нял после закона об ударениях.
Действительно, где сейчас не хватает доброты — это наши российские дороги. Какими бы мы не были добрыми, мягкими в жизни, выезжая на российскую дорогу, всё, ты мразота, ты — это цитадель агрессии.
Я обожаю наблюдать вот эти пары — мама и её подросток. Это всегда карнавал неловкости и подавленная подростковая агрессия. Мы же именно поэтому никогда не любили с родителями ходить за покупками, потому что, вспомните: мы шли на рынок с желанием купить себе крутую косуху с балахоном, а тебе покупали качественный белорусский пуховик, который, самое главное, попу прикрывает и твои перспективы с девушками на ближайшие десять лет, потому что брали на вырост, а ты так и не вырос.
Главное — здоровье. Я активно занялся своим здоровьем, недавно был в одной больнице, там делал операцию по исправлению носовой перегородки и всё прошло отлично! Потому что сейчас, благодаря современным технологиям, ты во время операции не чувствуешь операции. Я помню, когда в 1993 году мне в возрасте семи лет удаляли аденоиды. Клянусь, у меня создалось полное ощущение, что я до этого зашёл в операционную и всем сказал, что их матери грязные шлюхи, добавив «И чего вы мне сделаете?»
Я помню, меня посадили на железное холодное кресло в семь утра, привязали руки, ноги, живот, голову... В девяностых это был общий наркоз. Местный — это когда тебя по голове ещё матушка гладит. И было реально страшно! Сейчас, чтобы ты не боялся, тебе перед операцией дают «Феназепам», после которого ты говоришь: «Давайте все потом сфотографируемся!» А тогда вместо успокоительного тебе просто старшая медсестра говорила: «Громко не кричи! Пупочная грыжа будет».
Не дай бог, ты кого-то подрежешь и через миллисекунды не нажмёшь аварийкой, мол, извините, всё, на тебя захотят посмотреть. И не для того, чтобы догнать «Соберись, да» и ехать дальше. Как минимум подарить выжигающий взгляд, который в теле раковые клетки образует. Ты думаешь: «Господи, Шамиль Басаев жив, смотри!» А это девочка едет, понимаете, девочка.
Я понял, что больше всего из всех профессий я уважаю школьных учителей, которые в своё время не сели за убийство. Вы святые люди!
Самые красивые, самые атмосферные рождественские песни — это бродвейские песни 50-х годов. Тони Беннетта, Фрэнка Синатры... Они буквально тебя топят в атмосфере Рождества. У нас как бы тоже очень много новогодних хороших песен. Взять, например, песню «Если снежинка не растает», «Пока часы двенадцать бьют»... Уже одна! Но именно рождественских песен, согласитесь, очень мало! У нас самая рождественская песня — это «Колядка». Согласитесь, что не хочется выпить какао под эту песню? Хочется выпить самогона на апельсиновых корках и забыться вообще!
Понятно, откуда дети узнают про мат. Меня мужики поймут, когда ты едешь на российских дорогах в автомобиле, ты иногда забываешь, что сзади тебя сидит записывающее устройство. И ты материшься, об этом вспоминаешь и как в фильме [поворачивает голову назад], а там уже по глазам видно: «Информация загружена».
Я недавно ездил из Москвы в Питер и проезжал город, который, клянусь, называется Дно. И ведь очень много таких городов, деревенек с такими дебильными названиями. Дно, Саки. То есть, понимаете, есть люди, которые эти названия придумали. Есть потом люди, которые эти названия юридически в документах закрепили и при этом на разных этапах никого ничего не смутило. Возможно, этим от природы занимаются очень позитивные люди, которые просто не видят в этом никакого негативного умысла. Они говорят:
— А давай вот этот город назовём Дно.
— Типа на дне морском сокровища лежат? Красиво, красиво...
Арабы — это люди, которые не умеют ассимилироваться. Отсюда и возникают отдельные арабские кварталы в Париже, далеко не самое приятное место для туристов. Вряд ли на канале «Discovery» увидите рекламу: «Пожалуй, самое романтичное место в Париже — это арабские кварталы. Ведь здесь вы по-настоящему начнёте ценить свою вторую половинку, а именно ноги».
Я больше ненавижу тех женщин, которые матерятся, особенно без повода. И я не строю из себя какого-то правильного типа... Как по мне, женщина может хамить, курить, изменять Максиму Виторгану, плевать! Для меня, даже если женщина при мне говорит слово «сука», внутри меня как-будто просыпается какая-то поэтесса, которая говорит: «Господи, не сука, а кобелиная спутница, я вас прошу! Муза Панина, но не сука, я вас попросила бы!» Причём говорят, что «сука» это литературное слово, часто говорят, но я ни разу не видел, чтобы в библиотеке говорили бы: «У вас есть сборник Есенина?» «Сука... где-то был».
Cлайд с цитатой