Когда я достиг интеллектуальной зрелости, и начал задаваться вопросом, кто же я – атеист, теист или пантеист, материалист или идеалист, христианин или свободно мыслящий человек – я пришёл к выводу, что мне не подходит ни одно из этих наименований, кроме последнего.
Каждое из наших самых прочных убеждений может быть опрокинуто или, во всяком случае, изменено дальнейшими успехами знания.