Твой разум — это твоя собственная тюрьма.
— А подписывать кровью придётся?
— Зачем же кровью? Красными чернилами. Каким-то кровожадным вы меня рисуете, право.
Твой разум — это твоя собственная тюрьма.
— А подписывать кровью придётся?
— Зачем же кровью? Красными чернилами. Каким-то кровожадным вы меня рисуете, право.
— Я же сказала — не входить!
— А убирать за тобой кто будет, злыдня? Такой погром учинила.
— Ты колдун, ты и убирай.
— Не бойся, — обратился к стражнику его напарник, — ведьмы не могут вредить тем, кто их арестовывает. Ты когда-нибудь слышал, чтобы ведьма убила инквизитора во время пыток или на суде?
— Нет.
— А всё почему?
«Потому что ведьмы, которых вы ловите, не настоящие», — подумала Лара.
— Потому что на нашей стороне Бог! — с гордостью объявил стражник, подняв палец.
Как ты можешь просить о доверии, если знаешь, что такое жить в ожидании ножа в спину?
— Сам подумай. Логически. — Она выставила перед ним связанные руки и начала загибать пальцы. — Сперва ты с дружками надо мной посмеялся — раз, потом пытался меня убить — два, после чего натравил на меня инквизитора и посодействовал вынесению моего смертного приговора — три! Как?! Как я могу хотеть за тебя замуж, бестолочь? Да ещё с такой фамилией...
— Но ведь я красив, богат и знатен.
«Молодец, что не соврал про ум», — оценила Лара.
— Мы в тупике. На мой взгляд, дорогая, тебе остаётся только одно: пустить в ход свою женскую хитрость.
Та в недоумении уставилась на Крэха.
— Соблазнить! — каркнул ворон.
Лара открыла рот для возмущённой тирады, но Крэх тут же и почему-то со знанием дела добавил:
— Соблазнить не значит отдаться.