— Юнец буквально молится на тебя. Там, в тюрьме, он разглядел в тебе нечто такое...
— Галактика достаточно быстро его отрезвит, — произнёс Мол. — Если раньше не убьёт.
— Юнец буквально молится на тебя. Там, в тюрьме, он разглядел в тебе нечто такое...
— Галактика достаточно быстро его отрезвит, — произнёс Мол. — Если раньше не убьёт.
— Вам следует быть осторожнее при приёме наркотиков, — промолвил забрак.
— Что?
— Спайс убьёт вас. Если я не сделаю этого раньше.
Слабость — сама по себе наказание, так же как сила — сама по себе награда.
— Как давно ты работаешь на Радика?
— Работаю на него? — Слифер сухо усмехнулся. Усмешка вышла жуткая и невесёлая, словно нервный тик у приговорённого. — Строго говоря, я на него и сейчас не работаю. Я прибыл в «Улей-7» в качестве сотрудника МБК, но здесь я представляю интересы и некоторых других лиц. — Он сунул пальцы за воротник, стремясь ослабить его, и громко сглотнул. — Можно сказать, что господин Радик неожиданно прислал мне повестку, пока я был здесь. Насколько я понимаю, именно так это работает.
— Что так работает?
— Вся его империя. Зачастую кто-то обнаруживает, что служит его целям, не осознавая того.
— Я хочу сделать предложение, — промурлыкал голос Садики. — Как ты мог догадаться, таких заключённых, как ты, здесь немного. Возможно, ты единственный в своем роде. Таким образом, в духе предпринимательской инициативы, я бы хотела сделать единственную вещь, имеющую смысл.
Мол сверкнул глазами на динамик:
— Убить себя и спасти вселенную от проблем?
— Прежде чем вдаваться в детали, ты должен поклясться в абсолютной верности. Разумеется, у тебя будет полная независимость, роскошная квартира и высокая зарплата, точно отражающая реальную ценность нашей деятельности. Кто знает? — Её голос уже не был столь решителен, что-то в нем дрогнуло — Мол прекрасно это расслышал, хотя не мог видеть её лицо. — Ты даже можешь отыскать то, что ищешь всё это время. Что скажешь?
— Ты забываешь одну деталь, — сказал Мол, прижимаясь к стене напротив передатчика.
— Какую?
— Это место, в котором ты живёшь...
— Да?
— Это всё равно тюрьма.
— Эй, братан, — окликнул его один из заключенных. — Ты что здесь ищешь?
— Проблемы. — Мол обернулся и уставился на него: — У тебя они есть?
— Я ожидал западни.
— В таком случае рад, что не разочаровал тебя.
— Что ещё ты здесь строишь?
— О, очень многие прекрасные вещи.
— Оружие?
— А, вот и ещё одна загадка, не так ли? — Койл взглянул на него с лестницы, и на этот раз на его грызуньей мордочке не отразилось и следа каких-либо эмоций. — Любая вещь может стать оружием, — тихо сказал чадра-фан, — не правда ли?
Будучи криминальным авторитетом уже почти шестьсот лет, он понимал, что личности вроде Радика редко живут достаточно долго, чтобы стоило возиться с ними. Даже когда они предпринимают просто гениальные ходы для собственной безопасности — вроде исчезновения в пресловутом «Улье-7», как это сделал Радик, — всё равно их падение — лишь вопрос времени. Как бы то ни было, когда-нибудь он сделает ставку не на ту армию, заключит союз не с тем преступным синдикатом, продаст оружие не тем сепаратистам. Они вспыхивают, словно метеоры, но неизменно исчезают без следа, и о них больше никогда не слышно. В своей безграничной снисходительности и милосердии Джабба решил постоять в сторонке и позволить Радику пасть жертвой собственного успеха.
Червь намеревался съесть её живьём.
Мол встретил взгляд Восы. Он увидел, что даже сейчас, несомненно в последние минуты её жизни, в ней не было и намёка на страх. Наблюдая за ней, Мол понял, что к гневу, который он разжёг в себе, примешивается незнакомое чувство сопричастности — примитивное, но непреодолимое.
Она не была джедаем.
Она не была ситхом.
Она была кем-то совершенно другим, и идея предоставить этому червю право оборвать её жизнь в данный момент казалась недопустимой. Для Мола — недопустимой. Сегодня — недопустимой.