— Хочешь, чтобы я привёл твоих детей попрощаться?
— И стереть всё усвоенное в Аду? Никогда. Мои дети безупречны. Их не смогут прогнать, потому что у них нет дома. Их никто не сможет бросить, потому что у них нет семьи.
— Я в аду? Я не понимаю.
— Вечное проклятье, бесконечные страдания. Довольно не трудно понять.
— Слова Шарлотты заставили меня задуматься. Может быть, божественные создания и люди... Люци, может они не такие уж и разные?
— Ты имеешь в виду в постели? Все знают, мои умения исключительные, а вот твои...
— Я про правила рая и ада. Все стоит на подсознании людей, их мыслях о заслуженном. Что, если это относиться к нам всем?
— Ясно. Тебе уже хватит, алкаш.
— Да нет, послушай ты, потеряв крылья, я думал, что Отец меня наказывает. А потом думал, что ты мое испытание, что я помогаю сбившейся с пути душе и каким-то образом приду к спасению. Но Люци, я просто гадаю, Папа мне ничего такого не говорил.
— А когда Он вообще, хоть что-то нам говорил?
— Вот и я к тому, брат, что если Он хочет, чтобы мы сами себя судили? И мои крылья, твои крылья, твой дьявольский лик... Брат, а что если все это контролируем мы сами?
Ты же знаешь, если мы вернёмся на небеса, то начнётся война. А на войне всегда есть жертвы.
Рождение в какой-то конкретной семье накладывает отпечаток на судьбу ребенка, который уже в юном возрасте зависим от выбора родителей, без права решать самому. Есть родители, которые считаются с мнением своих детей в принятии важных, касающихся всей семьи решений, другие, наоборот, не допускают этого. Ребенок не выбирает семью, это скорее лотерея или божий промысел.
— Я больше никогда ее не увижу.
— Я знаю. Просто не верится.
— Ну хотя бы ты увидишься с ней, детектив. Когда-нибудь. В раю. Но я... Мне... Мне, к сожалению, путь туда заказан.
Ты... ты прости меня, Лиан-Чу. Прости, потому что я собираюсь сделать то, что тебе не понравится. Я всё обдумала и понимаю, что каждому нужна мама. Но ты — не они! Однажды они увидят это и тут же тебя слопают. Или прогонят тебя, и ты снова станешь сиротой.
Это не твоя семья, Лиан-Чу. Мы — твоя семья.
— Как насчет правды?
— Во время своей мини-смерти Шарлотта попала в ад, Форест преследовал ее там, а теперь снится ей. Еще там участвует Дэн, так что все плохо.
— Ну это точно вздор!
— Не волнуйся, детектив мне не поверит. Видишь, классические мы.
— Это действительно шаг вперед, мама. Так ты создашь новый мир, собственный, без Отца.
— Но, как же ты, Аменадиль, мои дети?
— Ты знаешь, мама, вернись мы на небеса, началась бы война. А на каждой войне неизбежно будут жертвы.
— Я не хочу, чтобы пострадали мои дети.
— Я знаю, так что, пожалуйста, да будет свет.
Только фотографии позволили мне узнать, как выглядит женщина, чьи руки я обязан целовать. В каждой ситуации, когда хочется крикнуть «Мама», я чувствую, как она гладит успокаивающе мои волосы. В такие моменты за спиной всегда появляется холодок. Так пока мама прижимается нежно щекой, отец крепко держит плечо, давая опору. Я никогда не знал, что такое полноценная семья, но папа всегда воспитывал во мне уважение к покойной матери, хотя я и сам был привязан к ней. Всегда. По сей день, на моем столе стоит единственное фото, где мы все вместе. Звучит сентиментально, но все-таки это так. На фотокарточке отец нежно обнимает мою маму, склонив лицо к ее виску, а руками обнимая меня в ее животе.
Cлайд с цитатой