– Почему ты хочешь это сделать?
– Я хочу увидеть тебя с распущенными волосами и лучами солнца на лице.
– Почему ты хочешь это сделать?
– Я хочу увидеть тебя с распущенными волосами и лучами солнца на лице.
– Я привык говорить то, что думаю. Привык говорить прямо.
– Как это, должно быть, приятно. А я никогда не могла позволить себе говорить то, что думаю.
– В округе Гарнер считается, что нет ничего более опасного, чем женщина, которая говорит то, что думает. Хуже только женщина, которая делает что-то во вред мужчине. Именно это произошло с Евой, поэтому-то нас и изгнали из рая. Мы опасные создания, полные дьявольских замыслов. Если дать нам возможность, мы используем свое волшебство, чтобы ввести мужчин во грех, чтобы посеять зло. Поэтому они отправляют нас сюда.
– Чтобы вы избавились от своего волшебства.
– Нет. Чтобы сломить нас.
– Ты боишься меня? Боишься моего волшебства?
– Я боюсь не тебя. Я боюсь тех чувств, которые ты будишь во мне.
Глаза мои открыты, и теперь я вижу все.
Наши взгляды встречаются. Обуревающая нас страсть так сильна, что мне кажется, мы могли бы сжечь всю землю.
Мы выходим на поляну, где собрались женщины всех сословий – и у каждой из них над сердцем приколот красный цветок. Они не грызутся, не смотрят друг на друга волком – все они пришли сюда с миром. И в полном согласии. Мы – это сестры, дочери, матери, бабушки, сплотившиеся ради того, что нужно нам всем, ради того, что важнее нас самих.
В этом месте мы все – и те, у кого есть покрывала, и те, у кого их нет, и грешные, и святые – равны перед лицом смерти.
Год благодати меняет людей, я видела это своими глазами. После него женщины обретают умение притворяться.
Всех нас гложет страх перед старостью и страх не родить мужьям сыновей. Страхи, о которых женщины не говорят вслух. Я видела, как из их тел наружу просачиваются боль и злость, заставляющие накидываться на таких же, как они сами. Видела, как они завидуют собственным дочерям. Как завидуют ветру, который свободен. Я думаю, если нас разрезать, внутри окажется бесконечный лабиринт со множеством поворотов, перегороженных плотинами и заканчивающихся тупиками. Сердце, внутри которого стоят такие высокие стены, не может биться свободно. Но сейчас, в окружении матушки и сестер, я понимаю, что мы представляем собой нечто куда большее… даже в наших маленьких жестах скрыт целый мир.
Сдерживая слёзы, я гляжу на небо и киваю. Герти так благодарна, невероятно благодарна, но ей не следует благодарить кого-то просто за то, что он обращается с ней как с человеком. Никто не должен за это благодарить.