Пьяный делает много такого, от чего, протрезвев, краснеет.
И старость полна наслаждений, если только уметь ею пользоваться.
Пьяный делает много такого, от чего, протрезвев, краснеет.
И старость полна наслаждений, если только уметь ею пользоваться.
В чем тут дело: мир ли на самом деле прекрасен и Удивителен или просто наш Марк напился?
Сколь многие недостойны света, и все-таки день начинается.
Quam multi indigni luce sunt! Tamen dies oritur.
Что не дано фортуной, того ей не отнять.
Счастлив тот, кто, присутствуя лишь в мыслях другого, исправит его! Счастлив и тот, кто может так чтить другого, что даже память о нём служит образцом для совершенствования! Кто может так чтить другого, тот сам вскоре внушит почтение. Выбери того, чья жизнь и речь, и даже лицо, в котором отражается душа, тебе приятны; и пусть он всегда будет у тебя перед глазами, либо как хранитель, либо как пример. Нам нужен, я повторяю, кто-нибудь, по чьему образцу складывался бы наш нрав. Ведь криво проведённую черту исправишь только по линейке.
Почему-то люди частенько идут на поводу у собственных заблуждений, и одно из них гласит, будто приличная доза алкоголя — верный способ забыть о несчастьях и бедах, особенно о тех, которые нельзя никак исправить и нужно только пережить. Увы, подобное забвение не длится дольше одной ночи (если только эта ночь не заканчивается белой горячкой и продолжительным визитом в приют для умалишенных). Особая злая ирония ситуации заключается в том, что, даже пробудившись утром с провалами в памяти, искавший забвения первым делом пытается вспомнить, где он находится, как сюда попал, что и с кем вчера пил и по какому поводу. Разумеется, в отличие от первых двух-трех вопросов последний оказывается самым простым и доступным, и бедняга с огорчением вспоминает, что пил как раз для того, чтобы забыть.
Несовершенное неизбежно приходит в упадок и гибнет.
Только встретив утро понедельника, начинаешь осознавать, что капиталовложение в спиртосодержащие жидкости не принесло никаких дивидендов, кроме похмелья.
Больше пользы приносит речь, которая малыми долями прокрадывается в душу. В пространных же рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет.
Всякое искусство есть подражание природе.