13 причин, почему (13 Reasons Why)

Другие цитаты по теме

— Ты сталкер!

— Я фотографирую школьную жизнь, ясно? Я всех преследую, это работа.

— И у каждого за окном ты стоишь и снимаешь их, когда они...

— Нет, ничего подобного.

— Какое облегчение! За первое преступление дают всего полгода тюрьмы, но за рецидив... Уже год.

— Это не преступление.

— Вторжение в личную жизнь, погугли. И в тюрьму не пустят с фотоаппаратом, так что придется тебе, не знаю, рисовать.

— Я не преступник.

— Преступник.

— Нет!

— И ублюдок.

— Я просто фотографирую!

— Ты её унизил!

— Я не хотел!

— Ты разрушил ей жизнь!

— Я её любил! Да, я её почти не знал, но я видел её. Большинство улыбаются на камеру, позируют, притворяются, в общем. Ты видишь не их самих, а их маску. А когда я наводил камеру на Ханну, она... Она была другой. Настоящей, и я её за это полюбил. По-настоящему. Да, я фотографировал её, но потому, что такие девушки не встречаются со школьными фотографами.

Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище... Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения... Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.

Беспомощность — это самое хучшее чувство из всех.

Верь своему сердцу, даже если море загорится, и живи любовью, даже если звезды повернут вспять.

Веру никогда не следует называть глупостью, — мягко сказал отец Джон. — Желтая Птица верила, и это главное. Она ни в чем не сомневалась, она верила, а это, возможно, придает мысли особую силу. Я верую в могущество мысли, дети мои. Я верую, что наступит день, когда она откроет нам даже тайну самой жизни.

Он испытует — отдалением,

Я принимаю испытание.

Я принимаю со смирением

Его любовь, — Его молчание.

И чем мольба моя безгласнее —

Тем неотступней, непрерывнее,

И ожидание — прекраснее,

Союз грядущий — неразрывнее.

Времен и сроков я не ведаю,

В Его руке Его создание...

Но победить — Его победою —

Хочу последнее страдание.

И отдаю я душу смелую

Мое страданье Сотворившему.

Сказал Господь: «Одежду белую

Я посылаю — победившему».

Шар без воздуха никогда не взлетит, и человек, не веря в себя, ничего не добьется.