Ты заставляешь меня вспоминать, а я не хочу ни о чем вспоминать.
Мужчины для неё были как спички: она их зажигала, а потом бросала в первую подвернувшуюся пепельницу.
Ты заставляешь меня вспоминать, а я не хочу ни о чем вспоминать.
Мужчины для неё были как спички: она их зажигала, а потом бросала в первую подвернувшуюся пепельницу.
Музыка — лишь звук наших сожалений, воплощенных в каденции, которая создает иллюзию удовольствия и надежды.
Всё — декорации. А жизнь — лишь отвлекающий маневр.
— А чего ты так отчаянно хотел все эти годы?
— Кого-то, кто знал бы меня изнутри, в общем, себя в твоем обличии.
Мы хотим только тех, кто не может нам принадлежать. Свой след оставляют лишь те, кого мы потеряли, или те, кто даже не узнал о нашем существовании. От прочих едва ли остается эхо.
Иногда люди умирают прежде, чем успевают разыграть свою последнюю карту.
Два соседа по квартире, которые притворяются, что ведут совместную жизнь.
И берега другого нет. Некоторые решали покончить с собой.
Примириться с потерей «закрыть вопрос», если это вообще осуществимо, возможно либо в загробной жизни, либо лишь тем, кто остался в живых. В конце концов, книгу моей жизни закроют живые, а не я. Мы передаём послелюдям призрачных себя и уверяем им то, что выучили, прожили, узнали. Что ещё мы можем дать любимым после себя, как не фотографии тех, кем были в детстве, когда нам ещё только предстояло стать отцами, которых они знали. Я хочу, чтобы те, кто переживет меня продлили мою жизнь, а не просто помнили её.
Смерть – это вопиющая ошибка Бога, и каждый день, когда на закате и рассвете алеет небо, это он краснеет со стыда и просит нашего прощения.