Они терзают нас в ночи, с каждым криком оставляя шрамы в наших головах.
Его глаза, сияющие во мраке, пронзают ночь и жалят твою душу.
Они терзают нас в ночи, с каждым криком оставляя шрамы в наших головах.
Его глаза, сияющие во мраке, пронзают ночь и жалят твою душу.
Ночь — моя союзница, а здесь она вечна.
Новый злодей вступил на арену. Я заметил, как она, так или иначе, невероятным образом перемещается сквозь стены, одетая в бинты, которые могут рассказать бесчисленное множество жутких историй. Это... медсестра, и, как кажется, она заставляет меня тосковать долгими одинокими ночами, когда мой воспалённый разум снова не даёт мне уснуть.
Это место порождает иллюзии в вашем разуме... я постоянно спрашиваю себя, сон ли это или все наяву. Этот последний самый ужасный гуль, кажется, преодолел этот разрыв — между состояниями бодрствования или сна. Я видел, как он охотился на другую бедную душу, за кем-то, кому повезло меньше, чем мне. Человек со шляпой и одетой на руку лапой с когтями, с шрамами различного вида. Он заметил меня, и то, что на самом деле произошло далее, всё ещё остаётся загадкой для меня. Грёзы взяли верх, и я был уверен, что умру. Но я проснулся. Не совсем так, как если бы я проснулся у костра, вместо этого я просто очнулся... внутри этого ужасного леса, помня о кошмарах. Теперь мне стало страшно как бодрствовать, так и спать.
Дух плывёт в ночи, и её дикие взъерошенные волосы танцуют в темноте.
Не переходи на ультразвук!
Час остался до ночи. Волшебный час, ибо нет ничего чудесней, чем наблюдать, как медленно блекнут и покрываются тенями краски заката, как подымается с пола мрак, пока чёрные бесшумные потоки его не захлестнут стены и не увлекут нас во тьму.
Вообще же он умел терпеливо переносить превратности судьбы: за плечами сорок лет беспокойной жизни и переменчивой жизни. Ситуации вроде этой были не в новинку. Он жил в Париже несколько лет, страдал бессонницей и ночами часто бродил по городу — поневоле приходилось видеть всякое.
Тонкий шрам на любимой попе -
Рваная рана в моей душе.
Мягко с лапы на лапу ступая,
Грузная, как автобус,
Тащит ночь к берегам Дуная
Свою лунную грусть.