Москва не верит в слёзы,
Что крокодилы льют.
Москва не верит в грёзы,
А верит в Божий суд.
Москва не верит в счастье,
Что обещает враг,
Мечтающий на части
Порвать наш гордый стяг.
Москва не верит в зверя,
Что заперт на Луне...
Москва, закрывши двери,
Чтит Бога в тишине.
Москва не верит в «юдо» –
Заокеанский сброд.
Москва не верит в чудо,
Но верит в свой народ!
За Дьявола Тебя молю,
Господь! И он — Твое созданье.
Я Дьявола за то люблю,
Что вижу в нем — мое страданье.
Борясь и мучаясь, он сеть
Свою заботливо сплетает...
И не могу я не жалеть
Того, кто, как и я, — страдает.
Когда восстанет наша плоть
В Твоем суде, для воздаянья,
О, отпусти ему, Господь,
Его безумство — за страданье.
Но враг не пройдёт, потому что здесь будем стоять мы! Братья, история знает немало доблестных воинов, но никто из них не был удостоен такой великой судьбы. Сегодня за нами не только Москва, не только вся наша необъятная Родина. Сегодня, затаив дыхание, на нас смотрит весь мир, потому что здесь, на этих рубежах, мы встаём на его защиту. Будем достойны этой чести!
No hallelujah saves you
No cross can help you now.
This is your nightmare calling
Moscow, Moscow after dark.
Говорят: «Оставь стихи.
Прозу ты сожги в огне,
Не оплатишь ей долги». –
Только жить так, скучно мне!
Говорят: «Давай влюбись.
Размышленья в тишине
Губят. Брат, остепенись». –
Только жить так, скучно мне!
Говорят мне: «Будь как все,
Будь со всеми, будь в толпе,
Вызов не бросай судьбе». –
Только жить так, скучно мне!
Говорят мне: «Не витай
Мыслью в звёздной вышине,
Лучше денежки считай». –
Только жить так, скучно мне!
Муза — мой извечный путь.
Созидая в тишине,
Я души не предал суть.
Вдохновенье — воздух мне!
Мы — патриоты России,
Сами себе мы закон!
Против пойдём аннексии,
Лишних прогоним мы вон!
Если дорвёмся до власти,
К западу мы на поклон
С радостью! С криком, со страстью
Вновь отдадим им наш трон…
Думаешь, мы идиоты?
Нет! Мы страны патриоты...
Племя… Какое же вырастет племя?
Если мужчины жаждут мужчин…
Как понесёте вы тяжкое бремя,
Дав содомитам почесть и чин?
Будет для аггела смех да умора,
Мир, превращая в адскую печь,
Скоро добьётся: вторая Гоморра
Грянет! Придётся снова всех сжечь…
В этой ужасной для глаз суматохе
Кто же возьмется вновь разбирать?
Где раздаются невинные охи,
Где лишь такие — кому умирать…
Кто же на этот раз слово замолвит,
Лично вмешавшись в то, что грядёт?
Правом и силою праведной крови,
Лотов от смерти грозной спасёт…
Я не знаю, что со мной. Что-то не так. Я просыпаюсь ночами и подолгу смотрю в потолок. Если бы меня отправили куда-то умирать за чьи-то интересы, я бы стал героем. Мне не жалко отдать свою жизнь, и она мне совсем не нужна. Возьмите, кому она нужна. Ну, берите же её! Я забываюсь в коротком, тревожном сне. И черти куда-то несут меня. Я улетаю высоко-высоко. От Кравцова. От Спецназа. От жестокой борьбы. Я готов бороться. Я готов грызть глотки. Но зачем это всё? Битва за власть — это совсем не битва за Родину. А битва за Родину — даст ли она утешение моей душе? Я уже защищал твои, Родина, интересы в Чехословакии. Неприятное занятие, прямо скажем. Я улетаю всё выше и выше. С недосягаемой звенящей высоты я смотрю на свою несчастную Родину-мать. Ты тяжело больна. Я не знаю чем. Может, бешенством? Может, шизофрения у тебя? Я не знаю, как помочь тебе. Надо кого-то убивать. Но я не знаю кого. Куда же лечу я? Может, к Богу? Бога нет! А может, всё-таки к Богу? Помоги мне, Господи!
Какой смысл в слове «моя»? Ведь оно не обозначает того, что принадлежит мне, но то, чему принадлежу я, что заключает в себе все мое существо. Это «то» мое лишь настолько, насколько я принадлежу ему сам. «Мой Бог» ведь это не тот Бог, Который принадлежит мне, но тот, Которому принадлежу я. То же самое и относительно выражений: «моя родина», «мое призвание», «моя страсть», «моя надежда».
Cлайд с цитатой