Георгий Хосроевич Шахназаров

По содержанию своему — это соперничество, по формам, приемам, стилю — драка. Не дуэль благородных вельмож, изящно кланяющихся друг другу после обмена ударами шпаги; не поединок на пистолетах в пехотном полку в согласии с требованиями офицерской чести; даже не схватка боксеров на ринге, где всё-таки соблюдаются спортивные правила, — а именно драка, отчаянная драка на уничтожение, после которой свет не гори и трава не расти.

Другие цитаты по теме

Выступая против злого управления, мы охотно считаем себя ригористами в делах принципов, но, как нередко встречается, придя к власти, отбрасываем принципы, ставя на их место свою волю.

Есть две причины, которые толкают политика вверх. Одна — сжигающая изнутри жажда власти. Говорю об этом без тени осуждения. Офицер, не мечтающий стать генералом, и не должен им становиться. Он не наделен необходимыми для полководца командными качествами. Честолюбие и амбиции необходимы политику. Он должен желать власти и уметь с ней обращаться. Вторая причина — некое мессианство, внутренняя уверенность политика в том, что он рожден ради того, чтобы совершить нечто великое, реализовать какую-то идею или мечту. И Путин, и Медведев оказались на вершине власти в достаточной степени случайно. Как минимум они к этому не стремились. Но в Путине проснулись все эти страсти. А Медведев, как мне представляется, их лишён.

Но «дуракам закон не писан». В подобном положении, когда власть безгранична, а цели ее не определены и не поддаются определению, повсеместное распространение нравственного зла и почти физическая неспособность людей, наделенных властью, выполнять свои обязанности может быть причиной ужасных потрясений.

Любая революция, на мой взгляд, это катастрофа. Большая или маленькая... то, что случилось в 1917 году, это грандиозная была катастрофа. Тут вот была озабоченность — что мы молодёжи расскажем, и юным школьникам и студентам, вот моё предложение — давайте мы им расскажем, что нечего там праздновать. Любая революция — это катастрофа, для которой не нужны никакие, честно говоря, на мой взгляд, объективные, как нас учили историки, предпосылки и так далее, нужен слабый правитель, нужно слабое правительство, нужны сильные оппозиционеры, бодрые, которые всегда найдутся, и мы революцию можем организовать всегда, потому что для любой ситуации, хоть для сегодняшней, всегда найдется огромное количество лозунгов и тезисов — «почему так дальше жить нельзя!», надо обязательно устроить революцию и всё будет здо́рово. И сейчас огромное количество молодёжи, в принципе, и не только молодёжи, верует в то, что вот если мы сейчас свергнем антинародный режим — вот тогда заживём. Это же и сейчас есть. И, если рассуждать о будущем, не дай Бог, что у нас появится слабый правитель когда-то, который всё отпустит на... «пусть расцветают сто цветов», и случится то, что случилось когда-то. Поэтому, чтобы нам не получить эту проблему лет через восемь-десять, по разным причинам, — надо проклясть революцию. Я предлагаю её проклясть!

Мало кто понимает, что русская культура — огромная архаическая плита, которая лежит во всю Евразию и восходит даже не к славянству, а к праславянству, к самой языческой древности. В наследство от Византии нам досталось Православие, но не досталось ни иудейской схоластики, ни греческой философии, ни римского права. И в этом — как наш недостаток, так и наше преимущество. И эту тектоническую плиту пока никому не удалось сдвинуть. И любую власть она будет структурировать, согласно своему представлению: какой она должна быть.

Многие считали, что Анна Болейн околдовала короля. Она была женщиной с сильной волей и убеждениями. Простой народ ненавидел ее, да и многие дворяне тоже. Она изгнала Екатерину Арагонскую, угрожала отправить на эшафот родную дочь Генриха Марию. Многие приближенные короля впали в немилость, а иные лишились головы по ее прихоти.

Чтобы быть добрыми, людям надо быть достаточно представительными — уметь представить себя на месте другого.

Не существует ни одной дороги к вершине власти, по обочинам которой не валялись бы черепа.

... власть — это невозможность никого любить, вот что такое власть. Человек может прожить свою жизнь, никого не любя, но он делается несчастным, если знает, что ему нельзя никого любить.

Нужна сильная власть, дабы гнуть хребты тем, кто единству державы Российской противится, ибо токмо при едином, сильном, слитном царстве внутри, твёрдым можно быть и во вне. Но что же наша отчизна, как не тело по локти и колени отрубленное. Верховья рек наших — Волги, Двины, Волхова под нашей державой, а выход к морю их в чужих руках. Приморские земли отцов и дедов наших от земли нашей отторгнуты. А посему, в день сей, венчаемся мы на владение теми Русскими землями, что ныне до времени под другими государями находятся. Два Рима пали, а третий Москва — стоит, и четвёртому Риму не быть! И тому Риму третьему, державе Московской единым хозяином отныне буду я, один!