Какое бы ужасное зло мне ни причинили, то, что я сам сделал с собой — ещё ужаснее.
Любовь может прочесть письмена и на самой далекой звезде...
Какое бы ужасное зло мне ни причинили, то, что я сам сделал с собой — ещё ужаснее.
«Все, что происходит с другим, происходит с тобой», — и если кто-нибудь спросит, что означает эта надпись, можешь ответить, что она означает «Сердце Господа Иисуса Христа и разум Шекспира».
В каждый данный момент своей жизни человек — это не только то, чем он был, но и то, чем он станет.
В искусстве благие намерения ничего не стоят. Все дурное в искусстве — следствие благих намерений.
Горе и Скорбь — это раны, кровоточащие от любого прикосновения, кроме лёгкого касания руки Любви, но даже в этом случае кровотечение продолжается хотя уже и без боли.
Да, я знаю, это суровое письмо. Я тебя не пощадил. И ты по праву можешь утверждать, что я сначала признал несправедливостью по отношению к тебе всякую попытку взвесить тебя на одних весах с самой ничтожной из моих потерь, а потом всё-таки проделал это, разобрав твой и характер по косточкам. Это правда. Только помни, что ты сам бросил себя на чашу весов.
Если попытаться уравновесить твою чашу с одним малым мгновением моего заточения, она взлетит вверх, как пёрышко. Тщеславие вынудило тебя избрать свою чашу, и Тщеславие заставляет тебя цепляться за неё.
Ты ворвался в жизнь, которая была для тебя слишком велика.
Сам по себе ты не заслуживаешь осуждения. И только твоё отношение ко мне заслуживает осуждения. Твоя безрассудная расточительность — не приступление. Юность всегда расточительна.
Байрон был символической фигурой, но он отразил лишь страсти своего века и пресыщение этими страстями. Во мне же нашло свое отражение нечто более благородное, не столь преходящее, нечто более насущное и всеобъемлющее.
Я умею быть совершенно счастливым наедине с собой. Да кто же не был бы счастлив, владея свободой, книгами, цветами и луной?
Только любовь может объяснить тот неимоверный переизбыток страдания, которым наполнен весь мир.